— Генералиссимус выдумывает, а не я.

— Докажите это!

— Поднимитесь на плот. Пусть капитан предъявит полученные им полномочия.

— Tormento![141] Они у него есть?

— Спросите его!

— Пусть он покажет их! Почему он ничего не говорит? Почему прячется за будкой? Если у него есть полномочия, я обижусь и ни за что не поеду с вами. Мне надо с ним переговорить!

— Ступайте!

Он прыгнул на плот, я направился следом. Разгоряченный, он даже не заметил, чем занимались плотогоны. Теперь к берегу примыкал лишь один край плота. Другой его конец уже отплыл на значительное расстояние, приноравливаясь к увлекавшему его течению. Майор подал солдатам знак, приказывая остаться на берегу, а сам поспешил к капитану.

— Все, отчаливайте! — скомандовал я плотогонам и последовал за разгневанным офицером. Когда я догнал его, он остановился возле капитана, осыпая того вопросами, на которые тот не знал ответа.

— Не ругайтесь, сеньор! — сказал я майору. — Вы уже ничего не измените. Чтобы вы не поддались искушению и, будучи разгневанным, не были слишком опрометчивы в своих решениях, я чисто из дружеских побуждений окажу услугу и позволю себе помешать вам.

С этими словами я выхватил у него из-за пояса пистолеты.

— Сеньор, что вы себе позволяете! — раздался громовой голос майора.

— Ничего особенного, так, пустяки.

— Ничего себе пустяки! Вы отбираете у меня…

Он умолк. Его люди, оставшиеся на берегу, подняли крик; их визги и вопли достигли нашего слуха и отвлекли внимание майора. Плот отчалил и находился уже в нескольких метрах от берега, там, где было довольно глубоко.

— Как прикажете это называть? — воскликнул Кадера. — Немедленно причаливайте назад!

— А называется это вот как, — ответил я ему, — теперь вы — мой пленник, и я мигом вас подстрелю, если вы сделаете хотя бы шаг в сторону!

Я приставил ему к груди его же собственные пистолеты.

— Пленник? Подстрелите? Сеньор, вы с ума сошли? — спросил он, побледнев.

— Нет, я не сошел с ума, я куда лучше вас понимаю происходящее. Вы попались в западню.