Я – Марк Агриппа, изредка называемый Випсанием, народный трибун и консул Сената, солдат и генерал Римской империи и друг Гая Октавиана Цезаря, сейчас уже Августа. Я пишу эти воспоминания на пятидесятом году своей жизни, чтобы потомки могли узнать о временах, когда Рим истекал кровью, раздираемый клыками различных группировок, когда Октавиан Цезарь сразил зверя раскола и спас почти безжизненное тело нашего государства, когда Август вылечил израненный Рим и вернул ему силы, чтобы стремительно продвигаться к границам мира. И я тоже, по мере возможностей, внес свою лепту в этот триумф. Вот об этой лепте и расскажут мои воспоминания, дабы историки далекого будущего могли проникнуться величием удивительных свершений Августа и Рима.

Под командованием Цезаря Августа я выполнял определенные задачи по восстановлению Рима, и за эту деятельность Рим щедро наградил меня. Я трижды был консулом, один раз эдилом и трибуном и дважды наместником Сирии. Дважды я получал печать Сфинкса из рук самого Августа, когда тот тяжело болел. В Перузии я вел победоносные римские легионы против Луция Антония, в Галлии – против аквитан, а на Рейне – против германских племен и отказался от предоставленного мне за эту службу триумфа. В Испании и Паннонии мною также были подавлены восстания различных племен и группировок. Именно Август присвоил мне титул главнокомандующего нашим флотом, и мы спасли от пирата Секста Помпея наши суда, укрыв их в бухте в западной части Неаполитанского залива. Потом на сицилийском побережье, при Милах, в Навлохе, эти суда нанесли поражение Помпею и разгромили его флот, и за это деяние Сенат наградил меня военно-морской короной. У Акция мы сокрушили предателя Марка Антония и таким образом возродили к жизни Рим.

В ознаменование освобождения Рима от египетской измены я воздвиг храм, который сейчас называется Пантеоном, и другие общественные здания. В качестве главного руководителя города от имени Августа и Сената я отремонтировал старые акведуки и построил новые, чтобы почтенные граждане и простой люд Рима имели в достатке воду и не болели. И когда в Рим пришла спокойная жизнь, я содействовал изучению мира и его отображению на картах – делу, начатому еще во времена диктатуры Юлия Цезаря и продолженному его приемным сыном.

Вот об этом я и собираюсь писать в своих воспоминаниях. Однако прежде я должен рассказать о временах, когда эти события только зарождались, о временах, наступивших через год после триумфального возвращения Юлия Цезаря из Испании, из кампании, в которой участвовали и Гай Октавиан, и Сальвидиен Руф, и я.