Одна пуля сюда, другая сюда, третья прямо в землю, да знаете, это, с отскоку: ж-ж-ж…

Прямо над ухом.

Хорошо.

Погоди ж ты, — думаю.

Выбрал одного, навел.

Тут опять: хлоп!.. И вижу сбился я с цели, а они опять: трах!.. — не дают прицелиться.

Я это, только за спуск, а тут: ж-ж-ж… Сами посудите, ведь это хоть на кого доведись.

Хорошо. Однако, еще одного все-таки ранил. Да, должно быть, плохо задел. Качнулся только. Потом вскочил на лошадь; другой тоже.

И, значить, сейчас в лес.

А я вдогонку. Раз, другой. Гляжу — со всего размаху бряк лошадь. Так и покатилась.

Подбежал, вижу живехонек, т. е. он-то, вот этот.

Ну я, конечно, сейчас руки ему бечевкой и к вашей милости, потому что думаю: Они рассудят, кто прав, кто виноват. Говорят, они мосты портят».

И, кашлянув в руку, Егорка отступил назад и опять, оглянув хунхуза со спины, произнёс:

— Вот он какой дубина.

IV

IV

От солдат Егорка узнал, что его хунхуза отдадут китайским властям.

— А что он там будет делать? — спросил Егорка.

— Он-то?

— Да.