В отряде, который двигался на север, было три человека. Впереди шел Гарновский. Чуть отстав от него, шагали Петька и Таня. За ними тянулась лошадь Житуха. Идти было трудно. Склон хребта словно кто-то специально усыпал обломками скальных плит. Ноги скользили по снегу, попадали в трещины. Особенно страдала Житуха. Стертые за лето подковы не держали, и она два раза валилась на бок. И оба раза рвала мешок с овсом, лежащий у ней поверх вьюков. На ночь Житухе каждый раз выдавалась походная норма золотистого корма. И поедала она его тут же у костра. Хрумкала медленно, чтоб протянуть удовольствие, и косилась на мешок, как бы проверяя, много ли осталось. Гарновский, выдавая вечером Житухе пропитание, произносил:

- Потерпи, дорогая лошадь, скоро на месте будем у Медвежьего зимовья, а там, ты знаешь, под снегом травы сколько угодно, и водичка хорошая, не то, что талый снег.

Каждый раз Житуха при упоминании Медвежьего зимовья тихо ржала.

- Смотрите, она плачет. - Таня вытерла рукавичкой катившуюся по шерсти слезу.

- От ветерка у нее слезы, стареет, - ответил Гарновский. - И вдруг спросил: - Челпанова при вас арестовывали?

- При нас.

- В убийстве он признался?

- Сначала только в воровстве.

Гарновский погрел руки над костром и тяжело вздохнул:

- Может, он и не убивал.

Таня незаметно добавила Житухе овса и подошла к костру.

- У него в шалаше щепку нашли, а на ней кровь Жухова, экспертиза доказала.

- Ну и дела без меня творились. А как вел себя Колесников.

Таня вспомнила, что Колесников до появления милиции был очень настороженным, а когда увидел милиционера, хотел спрятаться за дерево.

- А что, Георгий Николаевич, он тоже соучастник?

- Кто знает, я их частенько видел вместе у реки: Колесникова, Жухова, Челпанова.

Слушая Гарновского, Петька обозвал сам себя разиней. Как он не догадался, что документы Самоволина мог похитить Колесников. И пустую картонную папку наверняка спер тоже он, потому что тогда с караваном он уходил самым последним.

- Почему Челпанов стрелял в Жухова? - спросил Петька у Гарновского.

- Наверно, что-нибудь не поделили, - зевая, ответил Георгий Николаевич.