После ужина Донцов заперся у себя; не зажигая света, долго сидел в кресле.

Он думал, что старается предугадать осложнения, которыми, возможно, грозит ему встреча с Северцевым. Однако дело обстояло совершенно иначе. По какому бы руслу ни текли его мысли, они неизменно возвращались к Лоре Шамбиж. Она сидела в кресле напротив, и он ясно видел ее лицо, на котором в течение пяти минут можно было прочесть целую гамму чувств: и грусть, и радость, и задумчивость, и кокетливое лукавство, и восторг. Он слышал ее мелодичный, богатый интонациями голос. Эти интонации сообщали ее речи особенную убедительность.

Почему-то ему думалось, что он знает ее давным-давно, Возможно, многие годы. Впечатление было странным и необъяснимым.

— Она тебе нравится, — высказал он вслух едва оформившуюся мысль.

«Ну ты, брат, фрукт... — в радостной растерянности укорил он себя. — Разве это дело? Нельзя. А, собственно, почему нельзя? Француженка? Чепуха... При чем тут национальность? Ты выполняешь задание Родины, ты на работе... Да разве девушки должны нравиться только отпускникам? Но ты в чужой стране, у тебя нет даже паспорта. А что, в таких делах необходимо предъявлять паспорт?..» Он тихонько рассмеялся и на том закончил бесполезный спор. И тогда опять возникло беспокоящее ощущение давнего знакомства с Лорой Шамбиж. Почему? Откуда это? И вдруг память высветила стихотворные строчки, давным-давно слышанные и как будто забытые.

Да ведь это строчки из стихов Поля Велуа!

Ну, конечно... Поль имел в виду ту девушку, машинистку, что при муссаватистах работала в подполье... Как же ее звали? Сима — вот как. Наивные юношеские стихи... Но в них ты узнаешь Лору Шамбиж. Возможно, когда-нибудь ты прочитаешь ей эти строки... А скорее всего — нет. Какой прок из того, что сейчас ты понял: именно эта девушка грезилась тебе в мечтах?

Причудливые виражи выделывает, однако, жизнь. Ты никогда не предполагал, что встретишь ее за рубежом, что она француженка и дочь полицейского инспектора.

Он закрыл глаза, и образ девушки со звездными глазами показался ему вдруг невыразимо прекрасным. На минуту будто удавкой стянуло горло, редкие и сильные удары сердца отозвались в висках. Он крепко надавил на глазные яблоки, потер лоб, встал, включил свет...

— Доброе утро, мсье Жорж.

Лора неожиданно выпорхнула из толпы прохожих и, подхватив Донцова под руку, потянула его в сторону площади Ратуши. На ней было темное демисезонное пальто со стоячим воротничком из норки, туго перетянутое в талии. Оно очень шло к ее раскрасневшемуся лицу, и, знай Михаил женщин лучше, он бы понял, что она хотела ему понравиться. Впрочем, одежда соответствовала погоде: холодный северо-западный ветер гнал рваные тучи, в просветы изредка заглядывало солнце.