Обнаружив в лагере неизвестного парня, естественно было заключить, что где-то недалеко находятся его друзья. Местный крестьянин еще мог прийти один, но приехавший издалека городской человек никогда не решился бы зайти в глубину леса без спутников. По-видимому, понимая это, полковник послал разведку.

За шесть лет жизни в лесу миловидовские солдаты научились быть невидимыми и неслышимыми. Силкин не спал, он с нетерпением ждал возвращения Тикачева, и все-таки он ничего подозрительного не заметил. Для него было полной неожиданностью, когда два человека спрыгнули сверху, с ветвей, а третий выскочил из-за ствола. Мы услышали крики Силкина, но, пока сообразили, что происходит, на каждого навалилось двое, а то и трое. Мы не успели прийти в себя, как всех нас крепко держали за руки бородачи, одетые в немыслимую рванину, обутые в лапти.

Мы стояли красные, возбужденные, тяжело дыша, чуть не плача от обиды: больно уж глупо мы влипли.

Удивительные люди, схватившие нас, стояли не двигаясь - видно, кого-то ждали. Они молчали. Молчали и мы. Потом Харбов негромко проговорил:

- Нет Вани, Коли и Леши.

- Леша пошел агитировать, - сказал Силкин. (Харбов промолчал.) - Они сверху прыгнули, - продолжал Сема, - разве углядишь их в ветвях! Чистые обезьяны.

- Ладно, - сказал Харбов, - не горюй, все бывает.

- Кто стрелял? - спросил Мисаилов. - Вы слышали, что стреляли?

Из-за деревьев вышел худенький блондин, с волосами, расчесанными на пробор и тщательно зализанными, в потрескавшихся лакированных сапогах, в брюках с красными лампасами, в черном мундире с золотыми, сверкавшими на солнце погонами. Нежная, незагоревшая кожа на его лице была тщательно выбрита. Он казался очень молодым, почти юношей, и наган сжимал маленькой, белой, на вид очень слабой рукой.

Он оглядел нас деловитым, холодным взглядом.

- Шесть человек, - сказал он. - Их и было шестеро?

- Так точно, ваше благородие! - сказал один из странных мужиков, выпрямившись и вытянув руки по швам.

- А кто стрелял? - спросил офицер. (Мужик молчал.) - Кто стрелял, ну?

- Еще один был, - неохотно признался мужик. - Цепкий очень, ваше благородие. Как дернет за ногу - и в кусты.

Офицер, прищурясь и как бы раздумывая, глядел на мужика. Вдруг он сжал в кулак маленькую крепкую кисть и замахнулся. Мужик дрогнул, ожидая удара, но офицер сдержался и опустил руку.

- Болваны! - сказал он. - Ладно. Хоть этих ведите.

Нас быстро повели по тропе. Задерживаться не позволяли ни на секунду. Дядька задыхался и не поспевал за быстро шагавшими конвоирами. Тогда один поднял его за плечи, а другой подхватил за ноги. Дядьку понесли. Чтоб голова не болталась, он, напрягая шею, держал ее поднятой. Иногда он громко стонал - кажется, не от неудобства, а оттого, что в голове у него бродили какие-то очень уж печальные мысли.