– Как, опять? – испуганно воскликнул немец.

– Я уже чувствую, что поднимается сильный ураган. Еще одного шторма эта старая калоша не выдержит.

– И ты так спокойно об этом говоришь? – спросил Малыш Флокко.

– Дорогой мой, мы с тобой моряки, а Ульрих – солдат. Рано или поздно всех нас ждет один конец. Сгинуть в морской пучине, быть убитым ядром или шальной пулей – не все ли равно? Чего же нам бояться? И потом, я уже старик…

– Но я-то нет! – перебил его юный марсовой. – Мне всего двадцать лет!

– А ты, дружок, потонешь, когда тебе стукнет сто один год, – с важным видом объявил Каменная Башка. – У тебя на лбу такая же морщинка, как у папаши Картука, самого старого моряка Иль-де-Ба.

– Он что, еще жив?

– Умер в столетнем возрасте.

– От этой самой морщинки?

– Так говорят.

– Ну, тогда и волноваться не о чем. Теперь я готов отправиться хоть в акулью пасть, ведь я знаю, что выберусь оттуда живым и невредимым!

– А сейчас, когда ты уверен в своей неуязвимости, отправь-ка на тот свет оставшихся зверюг.

– Да, стреляй, Малыш Флокко, – поддержал его немец. – Еще семь выстрелов на семерых зверей, и корабль наш!

– За дело! – отвечал юный марсовой.

Он снова взялся за карабин и принялся отстреливать зверей, которые не могли добраться до высокого марса. Останься в живых хоть один ягуар, и дело могло бы обернуться совсем по-другому, однако, к счастью для наших товарищей, всех ловких кошек они уже перебили.

Малыш Флокко стрелял и стрелял, и почти каждый выстрел попадал точно в цель. Пять минут спустя последние из зверей – пума и волк – лежали мертвыми в луже крови.

– Кончено? – спросил Каменная Башка.

– Других вроде не видно, – отвечал марсовой.

– Может, они еще в трюме?

– Давайте поглядим. Мы с Ульрихом больше их не боимся. Просто смех берет, как вспомню некоторых охотников, которые хвастаются, что добыли шкуру какого-нибудь ягуара! Бедные зверюшки! Не такие уж они и страшные. Так что? Спускаемся?