Одна война перешла в другую. Были годы гражданской войны. Свой взгляд на развитие медицины, свое отношение к методам лечения пришлось отложить.

Отгремела гражданская война, изменилось время. Оно стало кричать: «Давай, давай, давай!» Оно корчилось во всеобщем крике: «Скорее, скорее, скорее!» То, что было отложено Ханаевым на потом, стало осуждаемым, анахронизмом, который в лучшем случае может вызвать снисходительную улыбку. Люди не изменились. Может быть, стали более нервными, более эмоциональными. Они по-прежнему наживали себе болезни годами. Но в том-то и проявилась особенность времени во всем мире, что избавления от недугов люди стали требовать немедленного. «Скорее, скорее, скорее!» Лечите боль. Конкретную. Ощутимую. Даешь чудо-таблетки! Даешь операции! Пусть в ущерб всему организму. Вылечивая одно. Калеча другое. Пусть. Так надо. Это наши достижения. Достижения всего человечества. Это наше право, наконец! Появились врачи, которые с ледяным спокойствием стали говорить больному: «Давайте вскроем, посмотрим, что там у вас». И люди… Стали более нетерпимы к боли. Люди соглашались. Люди перестали бояться скальпеля.

В такой обстановке трудно было отстоять свой взгляд на методы лечения. Союз скальпеля и чудо-таблеток оказался настолько могущественным, что заслонил многовековой опыт медицины. Из этого опыта отбиралось и признавалось только то, что было угодно Его Величеству — Новому Союзу. Ханаеву навесили ярлык консерватора. Трудно было работать, жить. На доказательства очевидного уходило столько времени и сил, что, казалось, их не останется вовсе.

Наступил сорок первый год, с ним война, с войной оккупация. В войне, особенно в партизанской, оказались пригодными все методы. Даже те, которые были окрещены в предвоенные годы как знахарские. Особенно на изначальном этапе всенародной борьбы с немецко-фашистскими захватчиками, когда приходилось делать сложнейшие операции под огнем, чаще всего в антисанитарных условиях лесного или болотного, тогда еще не во всем отлаженного быта. Спасать людей без медикаментов, без квалифицированных помощников. Работать, полагаясь на опыт, на свою более чем полувековую практику. Инструменты в ту пору готовили для него партизаны-умельцы. Отсутствие лекарств он компенсировал сбором, заготовкой растений. Анестезирующие препараты заменял самогоном. В помощники старался отбирать людей покрепче, способных удержать раненого во время безнаркозной операции.

Одно не давалось Ханаеву — лечение душевнобольных, которых под немцем становилось все больше и больше. Он и не брался за подобных больных, понимая, что все человечество, за всю историю, так и не нашло действенных методов воздействия, надежных лекарств тем более, для излечения больной психики человека. Были отдельные успехи у одиночек, но все это оставалось на уровне экспериментов, до широкой практики не доходило. К экспериментальным препаратам Ханаев отнес и те таблетки, которые удалось добыть партизанам в одном из пущенных под откос эшелонов. Теперь Ханаеву предстояло опробовать эти таблетки на больном радисте.