Колосов понял, что проснулся и вышел Рябов.

— Господи! Денис! Неужели и на эдакую красотищу у тебя приличного слова не нашлось! — сказал в сердцах старшина, не оборачиваясь.

— А что, товарищ старшина, действительно дают.

Колосов обернулся. Одна нога у Дениса была босая, другая в носке. Лицо разрумянилось. Глаза смотрели на мир широко, в них недоумение и такой черт сидит, что старшине расхотелось не только ругать Рябова, но и говорить ему хоть что-то осуждающее.

— Поднимай братву, — приказал Колосов и стал обуваться.

Денис скрылся за дверью.

Появился посыльный.

Колосова вызывал к себе Речкин.

Лейтенант полулежал на топчане. Был он в своей гимнастерке, ноги прикрывало лоскутное ватное одеяло. Пахло полынью и лекарствами. Старшина стал было докладывать по всей форме, лейтенант остановил его:

— Брось, Коля, проходи и садись, я так рад тебя видеть.

Колосов принял протянутую руку лейтенанта, пожал ее без усилия, опасаясь причинить боль.

Какое-то время разведчики молча разглядывали друг друга.

— Выбрались, Коля? — спросил Речкин.

— Выходит, выбрались, — подтвердил Колосов.

— Бороду куда дел?

— А! — махнул рукой Колосов. — Как ты?

— В порядке, Коля. Крови потерял много, а так ничего, теперь уже лучше. Ты как?

— Я на ногах, — ответил Колосов.

Поговорили почти ни о чем, замолчали. Будто что-то стояло между ними и разделяло. То ли пережитое каждым в отдельности, то ли расстояние, на которое они друг с другом разошлись.

— Садись, чего стоишь, — предложил Речкин.