После этого он откланялся. Все видели, как Хирург направился к ферме Бувилье, но через час пути он резко свернул, спустился в овраг и занялся странным делом.

Разбросав под деревьями таблетки, порошки и сушеные травы, он несколькими ударами сапога разбил коробку, где они хранились, и закопал ее обломки. Затем распустил хвост, в который были собраны его волосы, соорудил себе прическу в духе щеголей того времени, обмотал шею огромным муслиновым шарфом, скрывавшим половину лица, и пробормотал себе под нос:

— Вот теперь, если у мамаши Белье начнутся колики раньше, чем я предполагал, и за мной пошлют погоню, никто не сможет меня узнать.

Как и все бродяги, привыкшие преодолевать пешком большие расстояния, Батист был неплохим ходоком. Оставив позади Бувилье и обойдя стороной фермы Монтань и Дюилле, он пересек речку Жюин у мельницы Лапланша, что в коммуне Оржер-ла-Ривьер, и постучался на ферму д’Артондю.

Было четыре часа.

К этому времени у старушки Белье, с полчаса промучившейся от непонятного недомогания, начались приступы сильной рвоты, к которой вскоре прибавились страшные колики, стеснение в груди и жжение под ложечкой.

Состояние бедной женщины показалось ее дочери столь тяжелым, что та, всерьез испугавшись, послала в Этамп за фельдшером. Врач, который обычно лечил эту семью, отсутствовал, и вместо него приехал гражданин Кане. Выслушав бессвязный рассказ, озадаченный лекарь не знал, какое заключение вынести, и постепенно начал склоняться к мысли об отравлении.

Он спросил у вдовы Лемэр, не принимала ли ее мать каких-нибудь снадобий сомнительного происхождения, но той даже в голову не пришло рассказать ему о лекарствах мнимого врача.

Как это часто бывает в подобных случаях, вдова Лемэр, совершенно потеряв голову от испуга, сама отвела подозрения фельдшера, хотя больную можно было спасти, если бы лекарь знал о посещении шарлатана и о том, что госпожа Белье принимала его микстуру.

Озадаченный гражданин Кане поставил диагноз — колики miserere. Он заявил, что состояние больной чрезвычайно тяжелое, и, желая снять с себя ответственность, сообщил, что необходимо присутствие семейного врача, которого пообещал прислать в течение ночи.

Вдова Лемэр умоляла сказать ей правду. Врач не счел необходимым скрывать, что находит состояние ее матери безнадежным, поскольку miserere или ileus[75] обычно заканчиваются смертельным исходом.

Услыхав ужасную новость, вдова Лемэр тотчас же велела своему лучшему конюху Луи Миньону скакать в Фенвиль и предупредить брата Клода, земледельца из коммуны Бруи. Несмотря на поздний час, Миньон выехал немедленно, проскакал галопом три лье и прибыл в Фенвиль к десяти часам.