— Едем! О, едем скорее!

— Госпожа графиня, ваше окончательное освобождение зависит от некоторых формальностей, навязанных этими гражданами, — продолжал виконт, указывая на злодеев, взиравших на него с восхищением. — Но, впрочем, все это не займет много времени.

Повернувшись к бандитам и указывая на сумку, которую нес невозмутимый Толстяк Нормандец, одетый в расшитую галунами ливрею, он добавил:

— Здесь тридцать три тысячи и несколько сотен ливров. Расплатись!

Толстяк Нормандец, который делал вид, что не узнает своих товарищей, пренебрежительно бросил к их ногам сумку, в то время как его хозяин открыл дверцу и подал руку госпоже де Ружмон.

— Позвольте, госпожа графиня, проводить вас в замок, где вас ожидает господин аббат.

— Но… а Валентина? А Рене?

— Мадемуазель де Ружмон и мадемуазель де Буан будут освобождены в свою очередь в обмен на следующую часть выкупа.

— Как! Я должна покинуть бедных девочек? Нет! Я не могу! Я не хочу!

— Таково требование этих негодяев, госпожа графиня, они сейчас сильнее нас. Но это вопрос всего лишь нескольких минут.

— Мама! Тетушка! Делайте, как говорит виконт, — хором воскликнули девушки. — Умоляем вас!

Смирившись, госпожа де Ружмон оперлась на руку бандита, и в сопровождении Толстяка Нормандца они тотчас направились к Фарронвилю.

На мосту графиня увидела аббата. Протягивая к ней руки, старик плакал как ребенок.

Увидев, как изменили аббата испытания, выпавшие на долю этого когда-то крепкого старика, госпожа де Ружмон застонала и, почти теряя сознание, с рыданиями бросилась в его объятия.

— Дядя! Мой второй отец! Наконец-то я снова с вами!

— Дитя мое… Моя дорогая, любимая девочка! — воскликнул аббат, смеясь и плача одновременно. — В разлуке с вами я едва не умер! О, поблагодарите же вместе со мной благородного друга, которому мы обязаны этим великим счастьем.

— Но разве не вы один?

— Виконт де Монвиль с благородством, достойным нашего героического времени, отдал последнее, чтобы заплатить Фэнфэну огромный выкуп. У меня же нет больше ничего!

Потрясенная и растроганная госпожа де Ружмон повернулась к виконту, собираясь сказать ему несколько сердечных фраз, оценить которые могли лишь натуры возвышенные и утонченные.

Но виконт уже исчез в сопровождении слуги, несшего вторую сумку.