В конце шестидесятых — начале семидесятых годов в квартире на Ново-Басманной еще жили люди, знавшие Клару. Они с особым участием относились к ее матери. Но к началу восьмидесятых годов состав жильцов коммунальной квартиры сменился: кто-то умер, кто-то получил отдельное жилье и выехал. Появился народ самый разный, в том числе прописанные по лимиту. Один из жильцов завел у себя в комнате нечто вроде притона. Начались пьянки. В квартире появилась двадцатилетняя гражданка Чудаева, хамившая всем напропалую. Прежняя атмосфера квартиры с добрыми традициями взаимной помощи и уважения рушилась. Из передней неслась брань. «Хоть из комнаты не выходи… — говорила Екатерина Уваровна, — никогда не думала, что доживу до такого…»

Дожила… Однажды я застал ее в слезах: девица очередной раз нахамила Екатерине Уваровне и пригрозила: «Ты меня еще попомнишь!»

Отчего же исполком Бауманского районного Совета народных депутатов г. Москвы, точнее, его управление по учету и распределению жилья так формально заселяет эту квартиру, не думая о матери погибшей героини?

«Никто не забыт, и ничто не забыто» — это ведь не только слова. Но и дела. И участие…

Больше десятка лет прошло после публикации в «Известиях», а Екатерине Уваровне до сих пор идут письма со всей страны, особенно с Украины и Белоруссии. В зимние каникулы и летом к ней приезжают пионеры из Киева и Чернигова, Слонима и Остера, из села Салогубовки Сумской области, где родился Герой Советского Союза К. Гнедаш и где сейчас находятся школа и музей его имени. Екатерине Уваровне не всегда даже ловко принимать гостей в чересчур уж «шумной» квартире.

Могла ли помыслить семнадцатилетняя Клара, надевая военную шинель, что фотография ее в этой самой шинели будет висеть в музеях Чернигова, Остра и Слонима, что именем ее, Клары Давидюк, и ее командира Гнедаша будут названы улицы в этих городах и сотни пионерских дружин в школах страны, что спустя много-много лет в дом, где она жила, придут люди с кинокамерами и будут снимать двор и коридоры ее квартиры только потому, что здесь жила она, Клара, что выйдет документальный фильм о ней и будет написана книга, что комсомольцы Московского комбината имени Щербакова примут решение отработать сверхурочно 10 тысяч часов, чтобы собрать средства на увековечение ее, Клары, памяти.

Не могла она представить себе этого, как наверняка и того, что мама ее будет страдать от обид грубых людей, вопрошая: «За таких ли погибла моя Кларочка?»

Не за таких, это ясно. Меня другое беспокоит. Возьмем тот же благородный порыв комсомольцев Щербаковского комбината. Хорошее задумали дело, отработали сверхурочно, и что же в конце концов вышло? Я, признаться, долгое время думал, что деньги израсходованы на какое-то доброе дело… Но время шло, Екатерина Уваровна молчала. И тогда я решил позвонить в комитет комсомола комбината. Нынешний секретарь Ольга Тарасова ничего о том почине не знает.