Однако мы упорно настаивали на своем и попросили его выделить для нас отдельную комнату.

— Вон стоят немецкие бараки, — не очень любезно бросил нам командир, — наведите в одном из них чистоту и живите!

В тот же день мы в Пиштой осмотрели бараки и выбрали себе один, где до этого находились двухместные офицерские квартиры. После отступления гитлеровцев в этих бараках никто не жил, словно все боялись или брезговали жить в них. В каждом помещении было по колено грязи, мусора, хлама, валялись пустые бутылки и консервные банки. Выпросив на кухне ведро и тряпки, мы вскипятили воду и устроили большую уборку.

Пишта все хотел сделать сам: носил воду, мыл пол и протирал окна. К вечеру того же дня облюбованная нами комната сверкала чистотой, а мы, уставшие, но счастливые, пошли в город, держась за руки, чтобы достать там конную повозку для переезда. Мы, венгры (нас было десять человек), жили в одной большой комнате, где наши с Пиштой железные койки стояли в углу одна возле другой.

Однако достать повозку нам не удалось, и переселение пришлось перенести на следующий день. Вечером над городом послышался знакомый рокот немецких бомбардировщиков. На землю посыпались бомбы, и наше двухэтажное здание задрожало как осиновый лист. Мы даже боялись, как бы оно не рассыпалось от взрывной волны. И вдруг поблизости раздался страшный взрыв, взрывной волной нас обоих сбросило с кроватей на пол. В вылетевшие окна виднелось кровавое зарево. Мы выскочили во двор и увидели, что вокруг замка, в котором размещался штаб, творится что-то страшное. Мы бегом помчались туда. Горели бараки за складами, да так горели, что тушить их уже не было необходимости. Все силы были брошены на гашение пожара в самом замке, куда тоже попала бомба. С жалостью и обидой смотрели мы, как горит облюбованный нами барак.

Так и пришлось нам остаться в двухэтажном здании вместе с друзьями. Ребята, правда, пожалели нас и освободили для нас маленькую комнатушку на первом этаже.

И хорошо, что мы остались со своими соотечественниками, потому что там, где есть венгры, есть и венгерская кухня. Оказалось, что в каждом венгерском мужчине спит до поры до времени искусник повар. Золи Тендаль до войны работал официантом, а во время войны стал заправским солдатским поваром. Он и здесь тотчас же занялся кухонными делами. Помогали ему все с охотой. Йошка Фабри, Пишта Ковач, Ерлеи и Якубович вызвались помочь ему готовить. В нашем меню были многие национальные блюда — от паприкаша из цыпленка до булочек с маком. Общую столовую мы навещали только из уважения к порядку.