Архимандрит бережно достал из кармана обрывок бересты:

— Вот эта штука поможет вам, ребятушки.

Люди сгрудились вокруг, разглядывая бересту с нацарапанными на ней письменами. Кто–то сказал:

— Заговор?

— Мудрят воеводы, — с досадой произнес старший пушкарь. — Палить ее, что ли, бересту?

Иоасаф вместо ответа подозвал Багрова, тот поспешно подошел.

— Настал твой час, Аникуша! — молвил архимандрит. — Покажи свое уменье палить в цель невидимую.

— Неужели от него?.. — побледнел от волнения Аникей, разглядывая клочок бересты.

Архимандрит еле заметно кивнул.

— Вот здесь, в Терентьевской роще, она спрятана, крестиком помечено, — показал он пальцем. — А сколько верст да аршинов до нее, легко вызнать: я грамотку из монастыря прихватил.

Пока Аникей что–то прикидывал, пушкари с архимандритом подошли к амбразурам. Вдали, почти у самой линии горизонта, синела Терентьевская роща. Ранее ничем не примечательная, она теперь притягивала их жадные взоры: ведь где–то там скрывалась смертоносная Трещера.

Старшему пушкарю что–то очень хотелось спросить у архимандрита, но он сдержался. Вскоре подошел в Аникей.

— Великовата роща–то, — обратился к нему старший пушкарь.

— Не беда! — весело отозвался Аникей. — Пойдем к пушкам, буду говорить, куда их надобно наводить.

Само гобой получилось, что командование пушкарями взял на себя Багров.

Пушкари истово и слаженно, как в мирное время справляли свой мужицкий труд, принялись за дело.

— Пали! — крикнул наконец Аникей, и первые ядра с воем унеслись в неизвестность. Пушкари напряженно ждали результата, но ничего не последовало, лишь над рощей всплыло несколько несомых белых клубков потревоженного снега.

Сделали еще несколько залпов — с тем же результатом.

Багров почесал затылок.

— Тут до аршина не рассчитаешь, — сказал он наконец, отвечая на вопросительные взгляды.