Подбежав на цыпочках к окну, де Гранден схватил и раздвинул занавеску, широко распахнул ставни и отпрянул.

– Сержант, Троубридж! – напряженно прошептал он. – Внимание! Пойдемте, allons! Будьте готовы, – бросил он команду Диконзу через плечо, выскальзывая из комнаты, – начинайте дергать за веревку, когда услышите, что открывается задняя дверь!

Тихо, как трио призраков, мы возникли в безлунной, сырой ночи, обошли стену дома и присели в тени полуразрушенной садовой бочки.

– Думаете, кто-то будет… – начал было Костелло хриплым шепотом, но де Гранден прервал его:

– Ш-ш-ш! Наблюдайте, друзья мои; смотрите туда!

Примерно в сорока футах от дома росли клены и тополя, и, когда мы повиновались повелительному кивку француза, увидели, как часть плотной тени, отбрасываемой деревьями, казалось, оторвалась от окружающего мрака и медленно направилась к освещенному окну, в котором перемещался грубо смоделированный бюст Диконза.

– Осторожно, друзья мои, никакого шума! – предупредил де Гранден, так что его слова были едва слышны в бормотании ночных звуков. К ползущей тени присоединилась другая: обе они слились в одно почти незаметное черное пятно.

Оно постепенно приближалось во мраке, потом, с внезапностью облака, изменяющего форму, эбеновое пятно трансформировалось с горизонтали на вертикаль, и два четких силуэта – приземистые, кривоногие человеческие фигуры – стали видны в темноте ночи. Дикий, жуткий, леденящий кровь крик пронзил тяжелый, насыщенный ароматами трав воздух.

Две небольшие вопящие фигуры бежали к слабо освещенному окну, но сержант Костелло оказался быстрее, чем они.

– Убью чертовых дьяволов! – взревел он, выпрыгнув из засады и размахивая своим револьвером. – Лапы вверх, или я продырявлю обоих!

– Пригнитесь, пригнитесь, глупец! – с отчаяньем вскрикнул де Гранден, тщетно пытаясь оттащить большого ирландца обратно в тень. Но он оставил эту попытку и прыгнул вперед с гибкой, кошачьей грацией, оказавшись между детективом и фигурами-тенями. Что-то подсветило ночной беззвездный воздух, темноту разрезали две вспышки яркого оранжевого пламени, и двойной рев французского армейского пистолета прогрохотал, отразившись от стены дома.

Бегущие тени внезапно остановили свой ход, казалось, мгновенно согнулись, чтобы раствориться, как пар под ветром, затем резко опустились и неподвижно залегли.

– Благословен святой Патрик! – бормотал Костелло, переворачивая распростертые тела, осматривая зияющие раны, совершенные пулями де Грандена с каким-то патетическим благоговением. – Вот это то, что я называю стрельбой, дохтур де Гранден, сор. Я знал, что вы умный маленький дьявол – прошу пардону, – но…