Мы с де Гранденом сидели за моим рабочим столом. В гостиной на фарфоре, серебре и хрустале мерцало искусственное освещение; из кухни сочились ароматы супа гамбо, жареного цыпленка и свежеиспеченного яблочного пирога. Также оттуда доносились проклятия Норы Макгиннис и ее нелестные замечания «о народ, которые опаздывать обед полчаса, после как он должен трижды быть подан».
Француз в десятый раз проконсультировался с серебряным диском крошечных часиков на своем запястье.
– Они опаздывают, друг мой Троубридж, – объявил он очевидное. – Мне это не нравится. Как-то нехорошо.
– Чушь, – усмехнулся я. – Эллсворт, видно, продырявил шину или что-то в этом роде и задерживается, пока ставит новую.
– Возможно, возможно, – подтвердил де Гранден, – но у меня есть
– Лишь бы командовать, – буркнул я, но пошел к аппарату, ибо уровень предчувствия моего друга поднимался, как ртуть термометра в августовский день.
– Дайте мне… – начал я, собираясь назвать номер Беннетта, но голос с центральной станции прервал меня:
– Вам звонок, – объявили мне на том конце линии.
– Доктор Троубридж? – прозвучал холодный безличный голос, привыкший к обсуждению трагедий по телефону.
– Да, – признался я, – но я просто пытался дозвониться…
– Думаю, что это важно, – прервали меня. – Вы знаете мистера Эллсворта Беннетта?
– Да! Что вы хотите сказать про него?
– Это из больницы неотложной помощи. Мистер и миссис Беннетт и их таксист были привезены к нам двадцать минут назад. Он на мгновение пришел в сознание, назвал вас, затем упал в обморок снова, и…
– Я скоро буду! – крикнул я, повесив трубку аппарата и вскакивая со своего стула.
– Троубридж,
– Они только что попали в аварию… автомобильное столкновение… в больнице неотложной помощи сейчас… без сознания… – выпалил я, пробежал в столовую, уведомил Нору о причине задержки, промчался в прихожую за шляпой и пальто.
Де Гранден опередил меня и уже сидел в автомобиле, когда я спускался по крыльцу.