– Те, кто на службе Всевышнего Бога,
– Ой! – резко крикнул тот, скорчившись. – Не прикасайся ко мне, добрый
– Ха – а так? – де Гранден скрежетнул зубами и провел разветвленной веточкой вниз по лицу часового. Удивительно, но юноша, казалось, сжался и сморщился.
Дрожа и содрогаясь, он наклонился вперед, упал на колени, рухнул на пол и пропал! Остались только меч, доспехи и ряса.
В сотне футов далее наш путь преградила другая дверь, шире, выше и тяжелее первой. Пока никто не охранял ее, но она была так твердо заблокирована, что все наши усилия оказались напрасными.
– Друг мой Троубридж, – объявил де Гранден, – кажется, нам придется взломать этот замок, как и тот. Продолжайте следить, пока я открываю для нас путь.
Он поднялся и отодвинул затвор, закрывающий глазок в толстых панелях двери; затем, опустившись на колени, вытащил проволочки и начал работать над замком.
Вглядевшись в крошечный глазок, я увидел часовню, имеющую круглую форму, с напольными плитами из полированного желтого камня, инкрустированные там и сям пурпурными бляшками.
В сиянии шаткой желтой лампы над алтарем и в мерцании нескольких оплывших церковных свечей, я увидел, что помещение было увенчано сводчатым потолком, поддерживаемым рядом сходящихся арок, а портал каждой арки крепился резным изображением огромной человеческой ноги, которая покоилась на короне отвратительной получеловеческой головы, попирая ее и придавая ей адскую гримасу смешанной боли и ярости.
За желтой лампой святилища виднелся алтарь, к нему вели три низкие ступени; на нем находилось высокое деревянное распятие, с которого была снята фигура, и к которому пригвоздили, как непонятную карикатуру, огромную черную летучую мышь.
Скобы, прикрепляющие бедное животное к кресту, должны были поранить его неминуемо, потому что оно яростно стремилось освободиться. Я приглушенным шепотом описал эту отвратительную сцену де Грандену, пока он работал с замком, потому что, несмотря на отсутствие признаков жизни, кроме замученной летучей мыши, я чувствовал, что меня в темноте слушают чьи-то уши.
– Хорошо! – хмыкнул он, справившись со своей задачей. – Возможно, мы еще успеем, добрый друг.
Когда он говорил, раздался резкий щелчок, и тяжелые болты двери отскочили под давлением его импровизированной отмычки.
Медленно, осторожно, дюйм за дюймом, мы заставили большую дверь повернуться. И пока мы были заняты этим, из задней части круглой часовни раздались мягкие приглушенные звуки григорианского пения, и что-то белое стало приближаться к нам сквозь тьму.