— С этими тварями только так и можно.

— И только небеса знают, что произойдёт, — унылым голосом заметил Хаверленд.

— Не сдавайся, Альф. У нас ещё есть время.

— Вы должны извинить меня за этот приступ слабости, — сказал Хаверленд, взяв себя в руки. — Хотя в моих руках сила целой армии, но в груди бьётся сердце отца. Я сделаю всё, чтобы вернуть мою любимую дочь. О, я не могу забыть ту ночь, когда её забрали у нас, я и теперь слышу её крики!

Грэм и Холдидж почтили безмолвием его глубокую, трогательную скорбь. Скоро отец снова заговорил, и в этот раз его голос звучал иначе.

— Но почему мы стоим здесь? Неужели нам нечего делать? Разве мы должны унывать, когда мы можем спасти её одним усилием?

— Я думаю об этом с тех пор, как мы здесь остановились, — отозвался Холдидж. — Не понимаю, почему мы должны ждать и ничего не делать, если мы можем сделать хоть что-то?

— Тогда пойдёмте. Ты, конечно, поедешь с нами, Грэм?

— Конечно, но меня интересует, каковы ваши намерения, — сказал он, оставаясь на берегу, когда другие уже сели в лодку.

— Мне казалось, ты помнишь, что у нас только одно намерение, — ответил Хаверленд с лёгким упрёком.

— Я не об этом. Конечно, я знаю о вашем главном намерении, но я хотел бы знать, как вы собираетесь его достичь.

— Ах, это, — ответил Холдидж. — Я часто бывал среди краснокожих в этом краю, и я знаю, что до них можно доплыть по этой реке. Они на несколько миль ниже по течению.

— Но мой опыт говорит, что в этот раз вы ошибаетесь. Захватчики Айны сейчас недалеко. Их можно найти, если перейти открытую прерию на другом берегу реки.

— Во всяком случае, нам нужно переплыть на тот берег. Садитесь же.

— Минутку. Что это значит?

С этими словами Грэм быстро указал на реку. Но двое мужчин в лодке со своего места ничего не могли разглядеть.

— Скорей выходите на берег и спрячьте лодку. Сюда кто-то плывёт, вас не должны увидеть, — взволнованным голосом тихо сказал Грэм.

Он наклонился и схватился за нос каноэ. Мужчины выпрыгнули и в один миг вытащили лодку, а сами спрятались и из своего укрытия наблюдали за рекой.

Внимание Грэма привлекло второе каноэ, которое появилось на излучине выше по течению. Оно было такого же размера, и в нём сидели три или четыре человека. Гребцы сидели в лодке прямо, как статуи, и их тёмные волосы безошибочно указывали на то, что это были индейцы.

Когда лодка приблизилась, Холдидж прошептал, что на корме сидит четвёртый человек, и это женщина! У Хаверленда и Грэма захватило дыхание, безумная надежда наполнила их сердца. Когда каноэ поравнялось с ними, они легко различили трёх дикарей, но не могли рассмотреть лицо женщины. Голова, скрытая индейской шалью, низко склонилась, как будто женщина была погружена в глубокие, мучительные раздумья.