- Совсем очумел, - сказала девушка и, подняв стакан, добавила уже сердито: - Мог бы, кажется, в такой день…
Ее дальнейших слов капитан не расслышал, так как рядом поднялась со своих мест шумная компания. Васильев присел на освободившийся стул неподалеку.
- Эх, Феня, Феня! - укоризненно выговорил тот. - Не понимаешь ты, что мне душу в вине утопить хочется. Этакое пережить! Петлей, а потом по горлу…
- Да не кричи ты, дурной! Об этом лучше молчать. И вспомнить-то страшно.
Горячая волна ударила в голову капитану, в ушах так зашумело, что с минуту он ничего не слышал. Потом снова до него донесся голос рыжеволосой:
- Плати, да пойдем! Совсем тебя, горький мой, развезет.
Васильев быстро повернулся и просительно взглянул на девушку:
- У вас, кажется, есть лишний стакан… Дайте, красавица, коли не жаль!
- А мне что, берите, - равнодушно сказала девушка и встала, поправляя волосы.
«Приколка, точно такая же…» - пронеслось в сознании Васильева.
Парень тем временем вытащил из кармана пятьдесят рублей и небрежно бросил их на стол.
- Нюся, возьмешь! - крикнул он проходящей официантке, не ожидая, пока она подойдет к столику, нетвердо ступая, направился к выходу. Рыжеволосая поспешно последовала за ним.
- Вы что будете кушать? - спросила официантка Васильева, пряча оставленную пятидесятирублевку в карман передника.
- Водочки бы мне, грамм этак двести… Аппетит, знаете, разыгрался, - возможно равнодушнее сказал Васильев, зная, что водки она не подаст.
- У нас это воспрещается, - строго сказала официантка.
Капитан кивнул на опустевший столик.
- Значит, для тех есть, которые сдачи не требуют?
- Вы, гражданин, не имеете права оскорблять! - обиделась девушка. - Если Нестеренко выпивши, так Феня сама счет сведет. Не первый раз так-то. А водку каждый сам несет, хоть говори им, хоть не говори…
- Ну, тогда прошу прощеньица. Пойду и я для аппетита прихвачу.
Васильев вышел из столовой и в конце улицы увидел знакомые фигуры. Парень тяжело переступал ногами, всем корпусом наваливаясь на тщедушную девушку, которая силилась его поддержать.