Внизу под виадуком маленький черный паровоз тащил состав изрядно побитых вагонов с углем. «Вуп-вуп!» — кричал он тонко и надсадно. Сарафанов поднял воротник плаща. «Странно, — подумал он вдруг, — мне всегда казалось, что паровоз кричит «ту-ту», а почему сейчас «вуп-вуп»? — Он проводил глазами уходящий состав. — Видно, мы с детства привыкли, чтоб автомобили, пароходы, паровозы кричали «ту-ту», как нам внушали тетки и няньки».

Простой случай с гудком паровоза натолкнул Сарафанова на мысль, что воспроизвести увиденное дано не каждому литератору, и поэтому жизнь в творениях большинства писателей выглядит бесплотной тенью. И велик будет тот, кому удастся показать ее такой, какой она есть на самом деле. От этой мысли Сарафанов оторопел. Все, что говорил Ивакин, воспринималось поначалу как через кирпичную стену. А тут вот... «вуп-вуп»... «Ах ты господи боже мой, — ужаснулся Сарафанов, — да это ж открытие... Писать так, как в жизни. И если она «вуп-вуп», то никак не «ту-ту». На жизнь надо смотреть не чужими глазами, а своими».

В пятом часу утра позвонил Дзасохов со свойственным ему балагурством:

— Вы еще почиваете, Виль?

У Сарафанова появилось желание бросить трубку. С самого раннего утра Дзасохов — это было свыше его сил. Он зевнул так, что заслезились глаза,

— Чего молчите? — напомнил о себе Дзасохов.

— А что вам сказать? Вот однажды один арестант собрался бежать из тюрьмы. Ночью.

Дзасохов перебил:

— Кто ж днем бегает? Понятно, что ночью.

— Вы не перебивайте, коль разбудили ни свет ни заря. Так вот, вздумал он ночью бежать. У порога похрапывает стражник. Он и спрашивает у стражника: «Ты спишь?» — «Спу», — отвечает тот.

Дзасохов посмеялся:

— А зачем он спрашивал, дурак этот?

Сарафанов вздохнул.

— Ну ладно, чего вы хотели от меня?

— Слушайте сюда. Через одиннадцать минут спускайтесь вниз, если хотите сенсацию, а я подъеду на авто. Идет? Это чтоб не дулись на нас, а то Ивакин как-то недовольство высказывал, мол, засекретились, так вас перетак, что информацию и ту получаешь через третьи руки и только через месяц. Ну, привет.

Сарафанов спустился вниз, закурил, морщась от первой порции табачного дыма, прошелся туда-сюда, хотел было вернуться в постель, но послышался автомобильный треск. Дзасохов распахнул дверцу восьмиместного старенького, сильно побитого линкольна.

— Куда вы меня повезете?

— Тут неподалеку. Вам придется только наблюдать.

— Может, скажете, что за сенсация меня ожидает?

Дзасохов сидел рядом с шофером, обернулся.