— Заиграла, — произнес он со всхлипом.

— К погоде, — сказал Семенов, глядя на озеро.

— Да я о печени. Режет, стерва, спасу нет.

— А... пить надо меньше.

— С вами запьешь...

— Испокон веков в России желудок правил разумом да немцы. Вот и доправились — дальше некуда. Горлопанить все научились, а как до дела, так хвост поджат. — Семенов стиснул зубы так, что в глазах замельтешило.

— Что с вами, Григорий Михайлович? — испугался Косьмин, видя, как у Семенова от ключиц к ушам побежала бледность.

— А ничего, — огрызнулся Семенов, сорвал травинку и принялся жевать. — Сволочи все. — Семенов злился на всех: на большевиков — за то, что предсказания не сбылись, и красная Россия назло всем живет и не думает гореть в геенне огненной. Упустили время, когда можно было одним жимком удавить, а теперь кусай локти, поди возьми ее. Злился на харбинских воевод, одуревших от безделья и склок. Особенно злился на Дитерихса. Заборов сообщил, что Дитерихс, вместо того чтоб объединять, смуту посеял, перечница старая. — Зря вы сюда приехали...

— Это я уже понял. Прикажите доставить меня в город.

Двенадцатого августа вагоны сгорели. Пропали полторы тысячи винтовок, полмиллиона патронов к ним, двенадцать пулеметов системы «Люис», десять пулеметов системы «Гочкис», тридцать ящиков с гранатами. Пожар начался ночью, тушить было некому, вагоны успели оттащить подальше от станции, и они там горели и рвались, как им хотелось.

Косьмин впал в отчаяние. Харбинская полиция начала вести следствие, выясняя, в чей адрес поступили вагоны, кто является их отправителем. Агенты начальника жандармерии проявили удивительную, не свойственную им расторопность и быстро все это выяснили.

Бордухарову и Косьмину доложили об этом.

«Будет скандал, — констатировал Косьмин, — будет серьезный скандал, если о пожаре станет известно прессе, а значит, и рядовым членам БРП, чьи взносы пошли на уплату за оружие».

Совсем неожиданно Ли Бо был приглашен на ужин к генеральному консулу Франции в Харбине де Бизаню. О чем состоялся разговор, никто не знал, но следствие по делу «бананы» прекратилось. То, что осталось от вагонов и оружия, солдаты Чжан Цзо-лина собрали и увезли куда-то. В левую прессу не просочилось ни строчки. Руководители БРП перевели дух. Но мятеж, намеченный в Приморье на первое октября, был сорван. Отряды Лошакова и Лялина оказались в глубоком тылу на территории СССР, и их надо было спасать. Оставить их на зиму в тайге — значит обречь на голод и смерть. Так долго и тщательно готовившаяся акция сорвалась. Косьмину временами хотелось застрелиться, но удержала мысль: похоронят как пропащую собаку. И не вспомнят даже.