— Часы твои упустила, — сказала она с испугом.

— Ну вот... — Лялин неслышно матюкался. — Как же ты так... это ж особые часы. — Он принялся шарить в том месте, куда указала Матрена. Провозившись довольно долго и поранив руку о корягу, произнес раздраженно: — Все. Были часы и нету. Эх ты... кулема...

— Да ладно тебе... пожалел. Я нарочно утопила их, что ли? Сам положил тут, у самой воды. А я и не заметила, как смахнула. Только слышу: бульк.

— Бульк, бульк... глаза надо разуть, — злился Лялин, все еще топчась в воде и слизывая с ладони кровь, — дернул же тебя черт... — Он грубо выругался. Матрена стояла на берегу с подоткнутым мокрым подолом, держа в руке скрученную в жгут исподнюю рубаху.

— Все кажется, размахнешься и ударишь ни за что ни про что. Нехорошо мне с тобой, Семен. — Матрена смотрела в одну точку перед собой и не видела, как Лялин торопливо одевался. Легкий посвист дружков предупредил об опасности.

— Вот что, Матрена, — говорил он скороговоркой. — Ты мне брось крутить хвостом и вить из меня веревки. Не получится. Не я у тебя, а ты — вот где, — быстро показал сжатый кулак. — Терпение у меня не железное. Чуть похолодает, уйдем отселя. Я тебя не пужаю, но и под землей найду, ежли чего. Так и быть, даю еще время. — Связал ушками сапоги, перекинул через плечо, готовый бежать в тайгу.

«Как волк... и взаправду как волк...», — подумала Матрена.

Лялин подошел, взял ее за плечи, потискал жесткими пальцами, поиграл желваками, стараясь поймать ее взгляд.

— Смотри, Матрена... Не наделай глупостев. И рука не дрогнет. — Он хотел притянуть ее к себе, прижать, но Матрена с силой оттолкнула.

— Иди. Вон свистят твои соловьи. Чтоб вам пусто было.

Шершавов легонько тряс часы перед ухом, прислушивался, закатывал глаза и опять тряс. Все глядели на него, ожидая чуда. Наконец он произнес:

— Все. Спортились.

— Так то вода ж... — подал голос Кешка. — Просушить их, а потом собрать.

Теткин поглядел на него.

— Инструмент нужен. А где он, инструмент? Так, Егор Иванович?

— Оно конечно так, — согласился Шершавов. — Инструмент тут самое первейшее дело. Без него хоть караул кричи.

Он еще раз осмотрел часы, покрутил их и так и эдак.

— Знатные часики.

— Это Кешка их обнаружил, — сказал Ленька.