Расщелина была несколько футов в ширину и простиралась далеко, насколько Смит мог определить глазом. Но точно установить ее длину он не мог. Он надеялся, что она тянется на большое расстояние, а, следовательно, может служить уникальной возможностью для изучения происхождения горного массива. Вот поэтому Смит вошел в расщелину, занятый мыслью о составе каменистых пород, и встреча со львом совершенно выпала из его памяти. Здесь он обнаружил, что трещина постепенно поворачивает влево и тянется к вершине, где становится значительно шире, чем на дне, таким образом пропуская свет и воздух внутрь.

Возбужденный и гордый своим открытием, Лафайет спустился вниз по упавшим камням, которые были разбросаны по дну расщелины, намереваясь исследовать ее полностью, а затем медленно идти обратно к выходу, уже не торопясь, исследуя геологические записи, которые природа оставила на стенах нерукотворного коридора. Голод, жажда, отдых — все было забыто.

Нума, однако, не был геологом. Великая расщелина не вызвала животрепещущего интереса в его широкой груди. Она не заставила его забыть обо всем и заинтриговала его в некоторой степени только потому, что человек вошел туда. Заметив безразличие человека, отсутствие у него спешки, Нума не мог приписать его исчезновение в глубине расщелины бегству, а лев был специалистом по таким вопросам. Всю жизнь живые существа убегали от него. Иногда Нуме казалось несправедливым, что всякие твари упорно старались избежать его общества, особенно те, которых он так любил. Например, Пассо-зебра и Ваппи-антилопа. Он имел слабость к их нежному и вкусному мясу, но это были самые быстроногие животные. Все было бы гораздо проще, если бы черепаха Като обладала скоростью Пассо, и наоборот.

Но в данном случае не было никаких признаков, что человек убегал от него. Может быть, это такая хитрость? Нума задумался, а мыслительный процесс для льва был весьма затруднителен. Поэтому он рассвирипел. Очень осторожно приблизился лев к трещине, где исчез враг. Нума начинал сейчас думать о Лафайете Смите как о пище, так как длительная прогулка стала пробуждать в нем слабые еще признаки аппетита. Он подошел к расщелине и заглянул в нее. Человека не было видно. Это не понравилось льву, и он выразил свое неудовольствие грозным рычанием.

В сотне ярдов в расщелине Лафайет Смит услышал рык и внезапно остановился.

— Проклятый лев,— воскликнул он.— Я совсем забыл о нем.— Только сейчас ему в голову пришла мысль о' том, что здесь может находиться логово зверя, и если он прав в своем предположении, оборот событий грозит ему непредвиденной неприятностью. Мысль о том, как выйти из затруднительного положения, наконец вытеснила геологические мечты. Но что же делать? Вдруг в нем проснулась вера в его верный пистолет тридцать второго калибра.