Человек-обезьяна ответил улыбкой на серьезные слова девушки.  ;

— Мы пока живы,— сказал он,— и лейтенант, и Отобу, и я сам. Кто-то из нас может умереть в пути или выйти из передряги живым, а пока до самой смерти нам надо стремиться только выжить. Из-за того, что мы остановились здесь и отдыхаем, не надо терзаться. Ничто не указывает на то, что мы здесь умрем. Я вас обоих не смогу донести до земли Вамабо. Это ближайшее место, где мы можем надеяться найти дичь и воду, но мы не будем сдаваться и терять надежду на спасение. Давайте теперь отдохнем, потому что и вы, и лейтенант Смит Олдуик нуждаетесь в отдыхе. А когда вы восстановите силы, мы снова продолжим путь.

— Но ксюджанцы? — возразила девушка.— Разве они не последуют за нами сюда?

— Скорее всего, последуют,— согласился Тарзан,— они, вероятно, придут. Но вам не нужно об этом беспокоиться, пока они не пришли.

— Хотелось бы,— сказала девушка,— чтобы я обладала вашей философией и выдержкой, но, боюсь, что это выше моих сил.

— Вы не родились и не воспитывались t джунглях. Меня вырастили дикие звери, и я многому научился, живя среди них. Вы бы, как и я, обладали верой в судьбу, будь вы воспитанницей джунглей.

Итак, они устроились поудобнее под тенью нависшего над ущельем утеса и прилегли на горячий песок, чтобы отдохнуть и расслабиться.

Нума беспокойно бродил взад и вперед, и наконец, немного полежав около человека-обезьяны, встал и двинулся по ущелью, исчезнув вскоре за ближайшим поворотом .

В течение часа маленькая группа отдыхала, а затем Тарзан внезапно поднялся и молча прислушался, дав знак и другим молчать.

Какую-то минуту он стоял неподвижно, как статуя, и его острый слух улавливал звуки столь тихие и отдаленные, что никто из остальной троицы не мог услышать даже намека на шум в безжизненной тиши ущелья.

Наконец человек-обезьяна расслабился и повернулся к товарищам.

— Что случилось? — спросила девушка.

— Они идут,— ответил он.— Они еще на каком-то расстоянии, хотя и недалеко, ибо ноги людей обуты в сандалии, а топот львов не производит шума на мягком песке.

— Что же мы будем делать? Пытаться продолжать путь? — спросил Смит Олдуик.— Я думаю, что смогу теперь пройти небольшое расстояние, так как немного отдохнул. А как вы, мисс Кирчер?

— О да,— ответила она.— Я значительно окрепла. Да, я несомненно могу идти.

Тарзан знал, что никто из них не говорит настоящей правды: люди не могут так быстро прийти в себя, будучи в состоянии полного истощения, но он не видел другого выхода, и к тому же оставалась надежда, что за следующим поворотом откроется выход из ущелья.