Последние слова я сказал, глядя на Марину. Да прикрыла глаза…

… Я не торопился. Выйдя из ворот дома, я достал сигарету… Посмотрел на небо…

Ко мне не пришло никаких философских мыслей. Я просто стоял и смотрел на высокое летнее небо. Белые перистые облака медленно плыли по нему.

…«Мы представляли драконов, замки, птиц, зверей. Иногда облака были похожи на лица знакомых людей»…

Отчего то я вспомнил эти слова Энн. Интересно, где она сейчас? Видит ли это небо? Счастлива ли она? Я оперся плечом на косяк ворот, закурил.

Помню. Хорошие стихи. Достал пачку и, вытащил сигарету. Убрал пачку обратно. Закурил.

Шелестела на теплом ветру яблоня. Мысли как-то пропали. Я просто смотрел в небо. Странное дело, я отчего-то полюбил это дело. Что днем, что ночью. Мне нравилось вот так бесцельно шарить глазами по синеве. А ночью мерцание звезд…

Что это? Будто взгляд затуманился. Я прикрыл глаза, потер их пальцами. Вновь посмотрел вокруг. Хм. Фигня какая-то. Я с удивлением смотрел на мокрые пальцы. Слезы?

Что это со мной? Расчувствовался я что-то…

В лицо вдруг освежил порыв ветра. Символично. Будто ветер новой жизни. Поворот судьбы.

Я выкинул окурок. Сунул руки в карманы джинсов. За спиной послышались шаги. Я покосился назад.

Из дома вышел отец Марины. Он подошел ко мне, тоже достал сигарету. Видно было, что он хочет что-то спросить, но никак не решается.

— Стало быть, вы уже серьезно это решили? — наконец, все-таки спросил он.

Я кивнул.

— Да, — ответил я.

Мужчина помолчал, крутя в руках сигарету. Посмотрел на машину.

— А мы уже не надеялись, — вдруг сказал он. — Что Маришка найдется.

Я промолчал. Что тут скажешь?

— Завтра вечером Мишка придет, — снова заговорил мужчина. — Обрадуется. Он сильно переживал. Все искал ее.