Граф де Сен-Жиль сидел, глядя куда-то в пустоту, а потом громко закричал:

– Иерусалим теперь остриё нашей веры! Именно к нему должны быть направлены все наши помыслы и деяния! К освобождению его от неверных! Там, каждый камень, напоминает о Христе, и о тех библейских пророках, что жили на той земле и оставили там свой след! И у меня, сердце кровью обливается, когда подумаю, что Иерусалимом и всей Святой землёй, владеют нечестивые язычники-мусульмане! Что они, глумятся над Гробом Господним и над нашими святынями!

В таверне, поражённой криками столь знатного сеньора, воцарилось молчание, а потом, вся она, зашлась в оглушительных криках:

– На Иерусалим! – кричали купцы.

– Освободим Гроб Господен! – вторили им ремесленники.

– Веди нас! – подхватили воры и проститутки.

– С нами Крёстная сила! С нами Бог! – кричали все остальные.

Видя такое одобрение со стороны простого народа, граф Раймунд де Сен-Жиль расплылся в улыбке. Дождавшись, когда стихнут крики, он наклонился к Бьёрну.

– Именно об этом я и хочу просить папу римского, если он удостоит меня своим вниманием и соблаговолит принять и выслушать. О всеобщем, всенародном походе, для освобождения Святой земли! Во имя, Господа! Мы соберём огромную армию, все рыцари вооружаться и сядуть на коней, и тогда мы, воодушевлённые Господней волей и единым порывом, освободим от язычников Святую землю! Никакие язычники не устоят перед нами, будь их неисчислимые полчища, так как нас, будет вести рука Господа Бога нашего!

Бьёрн молчал, но глаза его блестали, таким же фанатичным огнём, который горел в глазах и у Сен-Жиля.

– Теперь ты знаешь о помыслах моих. Знаешь, чего я хочу и к чему стремлюсь. А тут… Брат мой, граф Тулузы Гильом, настаивает на том, чтобы я женился. До женитьбы ли мне теперь, когда Святая земля, стонет под ногами язычников?! Но он старший в роду, и я вынужден подчиняться. Он и невесту для меня присмотрел, и настаивает, чтобы я женился именно на ней…

– И кто же она?

– Одна из дочерей герцога Роберта Отвиля, Сибилла.

– Ого! – присвистнул Бьёрн.

Глава десятая

Глава десятая

Папа римский Григорий VII думал, и никто не смел нарушить ход его мыслей.

Пьетро Орсини, недавно назначенный кардиналом-священником церкви святого Климента, опустив голову, украдкой, из-подо лба, глядел на маленькую, тучную, коротконогую фигуру Григория VII. «Во как сидит, даже ногами до пола не достаёт. Стульчик ему ставьте, чтоб удобней было. А говорит как? Невнятно, тихо… Надо прислушиваться, чтобы уловить, что он там вещает. О, Господи, грехи наши тяжкие». Орсини быстро перекрестился, на миг примерив папскую тиару, узрев её на своей главе, и тут же прочь отогнал эти мысли.