И корабли, подчинённые его воле, шли и шли к Кефалонии.

Но ничего не помогало, Роберт слабел с каждым днём, и 17 июля 1085 года, он велел остановить корабли у мыса Афтер. (Северная оконечность о-ва Кефалония. И поныне, бухта, где умер Роберт, носит имя Фискардо. В память о нём).

– Всё кончено… Это предел… – прошептал он, чувствуя приближение смерти.

Маркус Бриан, упав на колени, плача, шептал молитвы, исповедуя Роберта, отпуская ему все грехи, вольные и невольные. А свита и друзья герцога, стоя вокруг него, держали зажжённые свечи, прикрывая огоньки ладонями от сильного ветра. И эти мужественные, суровые воины, не стыдились своих слёз, катящихся по их изборождённых морщинами и шрамами лицам.

– Господи Исусе Христе, сыне Божий. Прости раба твоего Роберта, за грехи его, упомянутые и позабытые, вольные и невольные. Не попусти в наказание мучениями и не терзай душу его новыми испытаниями. Да будет воля твоя и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.

Роберта трясла лихорадка, он то и дело терял сознание, и Маркусу пришлось силой разжать его челюсти, чтобы положить в рот ему освящённую облатку и влить немного вина.

Он хрипел и задыхался, метался в бреду. Маркус Бриан, склонившись к нему, поддерживая его голову, и принял последний вздох могущественного герцога Апулии, Калабрии и Сицилии Роберта Гвискара.

Сишельгаита, находившаяся с войском своего сына Рожера, едва узнав о случившимся, кинулась к мысу Афтер, но застала своего супруга уже мёртвым.

– О, ужас! Что же такого, несчастная женщина, сделала я, что ты покидаешь меня, в столь бедственном положении?! Греки, узнавши о смерти твоей, разве промедлят напасть на меня и нашего сына, и на людей, для которых ты был надеждой и славой и силой в едином лице?! Ты был защитой им, самим своим пребыванием с ними, даже когда безнадёжны уж были дела! Когда ты был с нами, никто из нас не боялся ни вражьих угроз, ни самой битвы. Твоё руководство хранило нас, и сражаться дерзали мы, даже с войском, немало нас превосходящим. При виде тебя, любой смертный, каждый твой враг, терял своё мужество. Ныне же, жена твоя с сыном твоим, остались в добычу волкам, спасения им без тебя, не найти никогда. Народ, потеряв твоё мужество, своё вместе с ним потеряет. Кто одолеет теперь, трусость этой толпы? Кто поведёт их за собою? О, нечестивая смерть, зачем ты забрала человека, чья смерть, может многих смертей стать причиной?! – кричала и рыдала Сишельгаита, упав на грудь уже окоченевшего Роберта.

Когда прошла первая боль и утихли стенания, Сишельгаита велела положить Роберта в гроб, засыпанный дорогой и драгоценной солью.