А Роберту было выгодно, иметь хоть такого, но всё-же папу римского под рукой, который находиться под твоей защитой. Или стражей. Как кому угодно.

Он умирал долго и мучительно. За три дня до смерти, папа простил всех своих врагов, снял все отлучения, за исключением двух – с короля Германии Генриха IV и с епископа Гиберта из Пармы. (Антипапа Климент III).

– Я любил справедливость и ненавидел неравенство, и посему, умираю в изгнании, – это были последние слова Григория VII.

«Лицемер» – ответил на это кардинал Пьетро Орсини, чудом удержавшийся при папе, сохранив свой пост и влияние.

Ещё два кардинала – Бернар де Мийо и его младший брат Ришар де Мийо, приблизились к постели умирающего папы, и склонились над ним.

– Ваше Святейшество, Вам, как преемнику апостола Петра, дана власть до пределов земли. Где бы Вы ни были, Вы у себя дома.

Но Григорий VII, уже не слышал этих ободряющих слов. Он, умер.

Теперь, предстояли выборы нового папы. Григорий VII, во время своего понтификата, нёс много тревог и волнений. Не утихли они и после его смерти. В Риме прочно засел Климент III, ставленник Генриха IV. Поддержать его, тем самым, заручиться дружбой императора? Но это усилит влияние Германии на Южную Италию. Или, может поставить своего кандидата? Например, архиепископа Салерно Альфано? Весьма подходящая кандидатура. А гонцы принесли весть, что князь Капуи Жордан I, пророчит в папы своего давнего друга и советника, аббата монастыря Монте-Кассино Дезидерия. Предстояла борьба, за выборы нового папы, и было от чего призадуматься.

Сам город, бунтовал. И мало было желающих, идти в эту клоаку, гордо именуемую папским Римом.

Так и не найдя решения в создавшейся ситуации, положившись на волю Господа Бога, в начале июля 1085 года, Роберт Гвискар двинул свой флот к Кефалонии.

– Разгромим Византию, упрочним свои позиции, а там, уже, и подумаем, о новом папе римском.

Глава девятая

Глава девятая

Эпидемия не щадила никого. Даже самых сильных. Примерно 10 июля, ужасная болезнь поразила и Роберта.

Неожиданно, вдруг, он свалился в горяченной лихорадке. Его личный врач, знаменитый лекарь Салернской школы Константин Африканский, не отходил он него, потчуя Роберта своими отварами и снадобьями. Шесть дней, могучий организм 69-летнего Роберта, ранее никогда не подверженный никакой хвори, никогда не болевший, сопротивлялся проникшей вовнутрь заразе.

Он лежал у мачты, на постели из шкур, и то трясясь в ознобе, то пылая от жара, в бреду или в светлой памяти, ослабевшим своим голосом, твердил одно:

– Вперёд не останавливаться! Вперёд! Только, вперёд!