– Что я должен сделать?

– Сохранять спокойствие, держать себя в руках и перестать вести себя глупо, – раздраженно повторил майор; сержанту он приказал на турецком: – Пойдите приведите ее.

Эрикки ожидал катастрофы или какого-то трюка, потом увидел Азаде в конце коридора, увидел, что она в полном порядке, и едва не заплакал от облегчения, как и она.

– О Эрикки…

– Слушайте меня, вы оба, – резко произнес майор. – Несмотря на то что вы оба доставили нам огромные неудобства и поставили в неловкое положение, я решил, что вы оба сказали мне правду, поэтому вас немедленно отправят под охраной в Стамбул, без всякого шума, передадут вашему послу, без всякого шума, чтобы выслать из страны, без всякого шума.

Они уставились на него, не понимая, что происходит.

– Нас освободят? – спросила она, ухватившись за металлические прутья.

– Немедленно. Мы ожидаем, что вы проявите сдержанность, – это часть сделки. Вам придется дать официальное письменное согласие на это условие. Сдержанность. Это означает, что вы никому ничего не расскажете, никаких громких заявлений, публичных или частных, о вашем побеге и прочих приключениях. Вы согласны?

– О да, да, разумеется, – сказала Азаде. – Но… здесь нет никакого подвоха?

– Нет.

– Но… но почему? Почему после… почему вы нас отпускаете? – Эрикки с трудом подбирал слова, все еще не веря ему.

– Потому что я проверил вас обоих, и вы оба прошли проверку. Вы не совершили никаких преступлений, которые мы сочли бы преступлениями. Ваши клятвы касаются только вас и Бога и не подлежат никаким судебным разбирательствам. И, к счастью для вас, ордер на ваш арест был выдан незаконно и потому является недействительным. Комитет, надо же! – пробормотал он с отвращением, потом заметил, как они смотрят друг на друга. Он был поражен, ощутив на мгновение настоящий трепет. И почувствовал зависть.

Любопытно, что Хаким-хан позволил выдать ордер комитету, а не полиции, которая придала бы требованию о выдаче законный характер. Он сделал жест сержанту:

– Выпустите его. Я буду ждать вас в кабинете. Не забудьте, что мне еще нужно вернуть вам ваши драгоценности. И оба ножа. – И ушел.

Дверь камеры открылась с громким скрежетом. Сержант нерешительно постоял мгновение, потом ушел. Ни Эрикки, ни Азаде не заметили его отсутствия, не чувствовали отвратительной вони, они видели только друг друга, она у самой двери, все еще держась за прутья, он на самом пороге, держась за решетку на двери. Они не двигались. Только улыбались.

– Иншаллах? – произнесла она.

– Почему бы нет? – А затем, все еще ошеломленный своим освобождением, пришедшим от честного человека, которого мгновение назад Эрикки готов был разорвать голыми руками как средоточие зла, Эрикки вспомнил слова майора про покрывало, про то, какой желанной она была. Несмотря на стремление не разрушить это доброе чудо, он выпалил: – Азаде, я хотел бы оставить все плохое здесь. Можем мы это сделать? Что с Джоном Россом?