– Если он принял решение, то это случилось за то время, что ты здесь… или, скорее, за время после того, как он узнал о твоем возвращении. После того как Лиза рассказала ему, он куда-то звонил. Я помню, Лиза мне говорила. Должно быть, назначал встречу Исааку. – Он поднял голову. – Боже мой, но ты, наверное, поняла все ровно наоборот! Зачем бы ему было посылать за ним теперь, кроме как для того, чтобы вычеркнуть меня и вписать тебя?

– Этого он не сделает. Не сомневайся. Говорю же, он меня все время спрашивал, да еще как сердито, честно ли с моей стороны вернуться домой через восемь лет и уповать, что все останется по-прежнему. Так и сказал, почти этими самыми словами. Да-да, прямо спросил, неужели я считаю, будто он позволит мне заявиться домой и увести Уайтскар прямо у тебя из-под носа после всей работы, что ты в него вложил.

– Правда? – Долгий выдох, а потом Кон рассмеялся резким торжествующим смехом. – А ты что ответила?

– Я решила, лучше всего согласиться. Признаться, то-то у него был удивленный вид!

– Еще бы ему не удивиться! Аннабель ни за что в жизни не рассталась бы хоть с единым пенни в мою пользу и, что важнее, и дедушке не позволила бы.

– Ну, – пожала плечами я, – могла же она набраться ума-разума за восемь-то лет? Понять, что в жизни на самом деле важно, а что нет.

– Ты называешь это умом-разумом? Отказаться от своих прав даже без боя?

– Прав? У Аннабель? А как насчет мистера Уинслоу? У него разве не столько же права оставить свою собственность, кому захочет?

– Нет.

– Ты так думаешь? Ладно, не стану скрещивать с тобой копья из-за Аннабель. Ты ведь и сам выдвигаешь свои притязания, и из-за них я с тобой спорить тоже не стану. Как бы то ни было, очень похоже, ты своего добьешься.

– Ты что-то знаешь? – медленно произнес Кон. – Ты гораздо умнее, чем когда-либо была Аннабель.

– Боже праведный, почему? Потому что уговаривала дедушку отдать тебе собственность этой бедной девушки?

– Нет. Потому что и в самом деле хочешь, чтобы я получил наследство. И стараешься не только ради твоей «доли». Я ведь вижу.

– Не верь глазам своим. Я чертовски корыстна, – весело заявила я.

Он пропустил это мимо ушей.

– Ты сказала, «за восемь лет она могла набраться ума-разума и понять, что на самом деле важно в жизни». А что, собственно, ты имела в виду?

Я знала, что Кон не видит моего лица, но все равно отвернулась.

– Я женщина, – коротко произнесла я. – Вот тебе и весь ответ.

Воцарилась тишина. Слышно было, как лошадь мерно пощипывает траву совсем близко от нас. За краем пастбища поблескивала река. Что-то, чуть серебрясь и лучась, проплыло через луг, бесформенное и бесшумное, точно призрак. Жеребенок, решивший присоединиться к матери.