Жюли прижимала цветы к лицу, разглядывая Роуэна с неприкрытым восхищением полной невежды.

– Просто прелесть, правда? – мечтательно заметила она. – Совсем как в романе. И поле пахнет божественно. Пегас в елисейских полях. У него должны быть ясли из халцедона и жемчужная уздечка.

– Ты хоть отдаленно представляешь себе, что такое халцедон?

– Ничуточки. Зато звучит изумительно. А ты представляешь? Наверное, что-то вроде мрамора с золотыми и огненными прожилками. А на самом деле?

– Больше всего похоже на мыло. Такое же крупное разочарование, как с яшмой. Согласно откровению Иоанна Богослова, из нее сложены ворота рая, но на самом деле она больше всего похожа на…

– Нет-нет, не рассказывай! Дай уж мне сохранить мои яшмовые ворота такими, как я всегда их видела! Это все с тобой Штаты сотворили? Имей сердце, а? И признай, что у него должны быть хотя бы ясли из золота, пламени, кедра и бирюзы.

– О да, – улыбнулась я, – это я за ним признаю.

Молодой конь мерно щипал траву близ живой изгороди, где ровную стену боярышника прорезал высокий куст калины. Лоснящиеся бока коня задевали белые соцветия, а лунное сияние, пробиваясь сквозь листву, испещрило гладкую шкуру пятнышками света, что скользили по перекатывающимся мускулам. Внезапно он поднял голову и взглянул на нас – и глаза его вспыхнули лунными искрами.

Он тихонько фыркнул в знак приветствия, раздувая ноздри. Несколько секунд он нерешительно смотрел на нас, словно собираясь подойти, но потом снова нагнул голову к траве.

– А я думала, подойдет, – еле выдохнула Жюли. – Они все тебя любят, правда? Ты поможешь его укротить? Джонни Рудд говорит, он сущий дьявол, никого не подпускает к своему стойлу, а в поле его поймать просто невозможно.

– Похоже, полезное в хозяйстве животное, – заметила я.

Кузина засмеялась:

– Разве можно так о Пегасе! Ты же не станешь отрицать, что он красавец.

– Нет, не стану, тут он не подкачал. А какой масти он днем?

– Гнедой с рыжим отливом, светлая грива и хвост. Его зовут Роуэн. Ты не хочешь с ним поговорить?

– Нет. Сегодня у меня не самый лучший вечер для околдовывания диких жеребцов.

– Ужасно жаль, что пришлось расстаться со всеми лошадьми. Вот, наверное, было плохо мистеру Форресту – хотя, думаю, учитывая все остальное, это уже стало лишь последней соломинкой.

– Да.

Настала короткая пауза. Потом Жюли сказала, как-то отрывисто, хоть и тихо, не отводя глаз от коня:

– Знаешь, со мной ты можешь не притворяться. Я все знаю.