– Куда ты собрался?

– В подсобку.

– Ох, Кон, уже поздно. Ты уже достаточно потрудился. Неужели ты не устал?

– С ног валюсь. Но радиатор барахлит, надо бы починить. – И снова быстрый взгляд сверкнул в мою сторону. – Полагаю, даже Жюли соизволит предоставить это дело мне? Или я опять непростительно вмешиваюсь в управление ее домом?

– Кон, пожалуйста…

– Мило, конечно, с твоей стороны прийти и перевязать мне раны, радость моя, но уверяю, не так уж они и глубоки.

– Ты уверен?

Кон уже взялся за щеколду.

– Послушай, – произнесла я. – Не следовало бы тебе сообщать, но ладно уж. Тебе больше не о чем беспокоиться.

Кон застыл на месте – недвижно, точно ящерица, на которую упала тень. Затем обернулся:

– О чем ты?

– Ты здесь не посторонний. Ты заработал свое место… ровно так, как ты говоришь… своими руками заработал; и ты здесь отнюдь не посторонний. Вот и все… что я должна сказать. Ты меня понял. Давай на этом и остановимся.

Наступила тишина.

Лицо снова сделалось непроницаемым – точно захлопнулись ставни. Невозможно было прочесть его мысли, но уж мне-то следовало догадаться. Наконец Кон заговорил:

– А деньги? Капитал? – Молчание. – Он тебе сказал?

Я кивнула.

– Ну?

– Не знаю, следует ли мне продолжать.

– Не будь дурочкой. Он бы сам нам все рассказал, нынешним же вечером, если бы эта чертовка не закатила истерики.

– И все-таки, думаю, я не вправе.