В резком жесте моего собеседника ощущалось такое исступленное нетерпение, что я даже вздрогнула, вспоминая последние несколько дней, прожитые точно у рокового кратера вулкана. Я зашла слишком далеко. «Да обретем мы мир», – подумала я.

– На чьей ты стороне? – свирепо осведомился Кон, понижая голос. – Богом клянусь, я и сам не уверен: вас со стариком и с Жюли прямо-таки водой не разольешь! Если ты задумала нагреть на этом деле руки!.. Да с какой стати я должен тебе доверять? У тебя нет никакого права скрытничать и умалчивать!

– Хорошо же. Слушай. Все приблизительно так, как ты ожидал, если не считать, что номинально к тебе отходит лишь небольшая часть капитала.

– Как так?

Взгляд его снова вспыхнул, пристальный, неотрывный.

– Он поделил деньги между Жюли и мной, если не считать небольшой суммы, которую ты получишь сразу же, безоговорочно. Точную цифру он не назвал. Поскольку ферму наследуешь ты, в ущерб нам, он решил, что так оно будет по справедливости. – И я пересказала ему слова дедушки. – Основной капитал поделен на три части, как мы и ожидали, и две трети номинально мои. Их нетрудно передать тебе, как мы и спланировали. – Я улыбнулась. – Не забывай, что шантаж здесь обоюдный.

Но Кон не улыбнулся в ответ. Похоже, он почти не вслушивался.

– Жюли. Станет ли она оспаривать завещание? Основания у нее есть.

– Не станет, готова держать пари. Ферма ей не нужна.

– Не нужна; просто она считает, что мне здесь не место. – Он резко отвернулся. – Ну что ж, раз парень тяжелой работы не боится, лучше ему прямо сейчас ею и заняться, верно?

– Кон, погоди минутку…

– Доброй ночи.

И он исчез.

Мгновение я еще постояла на месте, хмурясь ему вслед. Ради всего святого – меня вдруг начала разбирать злость, – не хватало только умножить неразбериху, преисполнившись жалости еще и к Кону! Вот уж кто вполне в состоянии о себе позаботиться… всегда это умел… всегда был вынужден… я досадливо отмахнулась от этой мысли. Глядя правде в глаза, Кон – крепкий орешек. Покрепче заруби это себе на носу и не вздумай ввязываться…

Я медленно поднялась наверх и помедлила несколько минут на лестничной площадке, размышляя, как лучше поступить: повидаться с Жюли прямо сейчас или подождать утра.

Похоже, успокоить тревогу Кона мне не слишком-то удалось. Имею ли я право злоупотребить доверием Дональда в попытке сделать то же самое для Жюли?

Но есть и более насущная проблема: до какой степени возможно открыть ей положение моих собственных дел? Что-то рассказать нужно – это я знала. Я еще не решила, сколь много, но необходимо, чтобы девушка чуть более отчетливо осознала, что представляет из себя Кон и на что он способен.