– Не понимаю вашей логики, – упорствует Розмари. –

Нельзя же в одно и то же время щадить и себя и своего противника, если интересы у вас разные.

– И все же в определенные моменты такая логика единственно приемлема, – невозмутимо настаивает Бэнтон.

– Так же, как элементарный расчет, – добавляет немка, снова заговорщически на меня поглядывая. – Две тысячи тоже кое-что значат.

Вероятно, без злого умысла она скрестила передо мною свои импозантные ноги, и я прихожу к мысли, что щедрая плоть этой женщины несколько не согласуется с ее лицом, если иметь в виду нашу привычку ассоциировать крупные формы с добродушным характером человека. Быть может, эта привычка связана с нашими ранними воспоминаниями о матери, которая в глазах ребенка всегда кажется очень большой, и лишь немногие из нас имеют возможность впоследствии убедиться, что не всякая рослая женщина переполнена материнской добротой. Так или иначе, лицо

Флоры подошло бы даме куда более грациозной, этакой кобре, бытующей в представлении иных людей как женщина-вамп. Высокие дуги бровей, миндалевидные переменчивые глаза, выступающие скулы и довольно крупный рот, все это в обрамлении роскошных темно-каштановых волос – с таким лицом можно при желании пробиться на большой экран или хотя бы сниматься в рекламных короткометражках косметических фирм. Только мне кажется,

что Флора вовсе не из тех женщин, которые склонны довольствоваться убогим доходом от подобных аттракционов. Особенно странные у нее глаза – неуловимые, изменчивые, то голубые, то сине-зеленые, то серые. Я думаю, тут сказывается свет настольных ламп, а также отражение зеленых обоев. Интересно, как обозначены эти глаза в ее паспорте.

А между тем разговор на картежную тему продолжается, хотя и без моего участия, присутствующие давно называют друг друга по имени, и это наводит меня на банальную мысль, что ничто так не сближает людей, как мелкие пороки, и что в иных случаях игра в карты или хорошая попойка могут сделать больше в этом отношении, чем два года знакомства.

– У вас, Ральф, вроде бы отсутствует жажда обогащения, – комментирует Розмари.

– Эта жажда в избытке присутствует у нас у всех, –

спокойно отвечает американец.

– Нет, не у всех, – возражает Флора. – У меня создается впечатление, что наш хозяин принимает участие в игре, лишь бы составить нам компанию.

– Вероятно, он мечтает о прибылях покрупней, – бросает Бэнтон.

– Разумеется, – киваю я. – Что вовсе не означает, будто более скромный доход мне ни к чему.

Еще несколько таких же пустых фраз, служащих гарниром к нашему «холодному буфету», и мы снова садимся вокруг зеленого стола, чтобы начать второй кон. Заканчивается игра довольно скверно для Розмари, а для меня и вовсе катастрофически, несмотря на самоотверженные попытки Флоры избавить своего партнера от поражения.