Может быть, благодаря тому, что я не женоненавистник.

При этих мыслях я перевожу взгляд на Розмари и спрашиваю:

– А как ваш Грабер? Вы навестили его в больнице?

– Почему в больнице?

– А где же еще? На кладбище ему пока рано. – И чтобы дать ей понять, что к чему, предлагаю ей газету.

– Ах, этот негодяй! – возмущается она, не дочитав до конца.

– Кого из двух вы имеете в виду?

– Бэнтона, конечно. Грабер, может быть, тоже не ангел, но никогда бы не выстрелил в живого человека.

– А кто стреляет в мертвецов? В сущности, вы должны быть довольны. И благодарить Бэнтона.

– Вы циник, Пьер.

– Это я уже слышал от вас.

– Довольна или недовольна, но, должна признаться, я испытываю чувство облегчения. Грабер никогда бы не простил мне…

– А теперь куда? – спрашиваю.

– Если вы хотите знать куда, поедемте со мной. Конечно, вы человек довольно скучный… Но где их взять, интересных? Хотя, я знаю, со мной вы не поедете. Так что незачем говорить вам «куда». Да и не все ли вам равно?

– Все равно, – признаю. – Просто мне хотелось знать, как начнется наконец триумфальное восхождение к вершине счастья.

– Счастья? Вы знаете, что я человек не претенциозный.

Но и дожидаться старости в заботах о закладных на том чердаке у меня тоже нет никакого желания.

Она и в самом деле мало похожа на человека, сияющего от счастья. Обычное дело: достигнутая мечта неожиданно утрачивает свой блеск, даже такая, брильянтовая. Наступают будни. И с течением времени становится все более реальным риск, что какой-нибудь мошенник не сегодня-завтра освободит тебя от бремени легко нажитого богатства.

Взглянув на часы, Розмари объявляет, что ей пора. Мы встаем, чтобы проститься, и, подавая мне руку, моя бывшая квартирантка говорит:

– Ну, Пьер… Мы, наверно, больше не увидимся…