внимательно глядя на него; глубокая тишина царила в молельне, хотя там находилась целая дюжина придворных дам – одни сидели, другие стояли, в зависимости от того, какой близости к королеве они были удостоены или каким саном обладали.
– Да, ваше величество, – отвечал дон Иниго.
– А я полагала, что вы rico hombre .
– Так оно и есть, ваше величество.
– Почему же вы не оставляете на голове шляпу51 в нашем присутствии?
– Потому что уважение к женщине не дозволяет мне пользоваться тем правом, о котором соизволила напомнить королева.
Королева улыбнулась и стала расспрашивать его, обращаясь к нему на ты, как обычно и поныне делают короли и королевы Кастилии, беседуя с теми, кого в наши дни называют испанскими грандами, а в те времена называли ricos hombres.
– Так, значит, дон Иниго, сын мой, ты надумал путешествовать?..
– Да, ваше величество, – отвечал молодой человек.
– Почему же?
Дон Иниго не проронил ни слова.
– А ведь, право, при моем дворе, – продолжала Изабелла, – найдется немало должностей, весьма подходящих для молодого человека твоего возраста и для победителя с такими заслугами, как у тебя.
51
– Ваше величество заблуждается, говоря так о моем возрасте, – возразил дон Иниго, уныло покачав головой, –
ведь я уже старик…
– Ты – старик? – удивленно воскликнула королева.
– Да, государыня, ибо стариком становишься, сколько бы лет тебе ни было, в тот день, когда все мечты твои разбиты. Ну а что до имени победителя, какое вы соблаговолили мне дать, как какому-нибудь Сиду52, то я скоро утрачу его, ибо благодаря освобождению Гранады и свержению последнего мавританского короля Абу Абала в королевстве у вас нет врагов, побеждать больше некого.
В голосе молодого человека прозвучала такая глубокая скорбь, что королева с изумлением посмотрела на него, а донья Беатриса, которая, разумеется, знала о том, сколько мук принесла племяннику любовь, молча осушила слезу, скатившуюся по ее щеке.