Не пойму, было ли это внезапное влечение или действительно какая-то тайная связь существует между прошлым и будущим, а может, сама судьба подсказала мне его имя, но с этого мгновения я полюбила его, полюбила не так, как любят случайного встречного, который вдруг на время овладевает твоими думами, а как человека, живущего своей, обособленной от тебя жизнью, но рано или поздно круг смыкается, и ваши жизни соединяются, сливаются, как соединяются и сливаются воды ручьев, питаемых источниками; низвергаясь с гор, они текут по разным склонам, но вдруг словно бросаются друг другу в объятия.

Не знаю, что испытал он, но с того дня я стала жить его жизнью.

Так прошло два года, и вот Фернандо стал жертвой жестоких преследований – тогда-то я и услышала о вашем приезде в Андалусию. Поверьте, если его жизнь оборвется, то легко и почти без страданий оборвется и моя.

Позавчера дон Иниго и его дочь проехали по горам

Сьерры. Вам известно, ваше величество, что с ними произошло.

Дон Карлос, как всегда, смотрел какими-то невидящими глазами, но утвердительно кивнул головой.

– Следом за ними явились солдаты, – продолжала девушка, – они разогнали людей Фернандо и, чтобы не терять времени в погоне за ними с горы на гору, разожгли пожар в

Сьерре и окружили нас огненным кольцом.

– Ты говоришь «нас», девушка?

– Да, говорю «нас», ваше величество, ибо я была с ним: я уже сказала вам, что я живу его жизнью.

– Так что же произошло? – спросил король. – Ведь атаман разбойников сдался, его захватили и заточили в тюрьму.

– Дон Фернандо в надежном месте, в пещере, которую мне завещала мать.

– Но нельзя же вечно жить в лесу. Голод выгонит его из убежища, и он попадет в руки моих солдат.

– Я тоже подумала об этом, ваше величество, – промолвила Хинеста, – потому-то, захватив с собой перстень и пергамент, я и пришла, чтобы добиться встречи с вами:

– А когда пришла, то узнала, что я отказал в помиловании Сальтеадора, отказал сначала его отцу, дону Руису де Торрильясу, а затем верховному судье – дону Иниго, не правда ли?

– Да, узнала, и это еще больше утвердило меня в решении проникнуть к королю. Я говорила себе: «Дон Карлос может отказать чужому, кто заклинает его о помиловании во имя человеколюбия или из милости, но дон Карлос не откажет сестре, ибо она заклинает его отчей могилой!» Король дон Карлос, сестра твоя заклинает тебя именем Филиппа – нашего отца – помиловать дона Фернандо де Торрильяса.

Хинеста произнесла эти слова с чувством собственного достоинства, хоть и преклонив колена перед королем.

А он смотрел на нее, пока она стояла в этой почтительной позе, и на его лице нельзя было прочесть, что же творится в его душе.