– На кой нам черт этот пес шелудивый нужен? – спросил Николка.

– Мне его Летний подарил, – ответил Джек виноватым тоном. – Некрасивый – верно, но ученый он. По следу идет.

– Врешь!

– Говорю тебе. Он ищейка, спецы его учили. И зовут его, Чарли, Боби Снукс.

– Ищейка! – сказал Николка недоверчиво и посмотрел на собаку, – Тогда молодец, что привез. Ведь огурчики-то наши не своей смертью померли. Враг их погубил. Теперь доищемся.

В санях на полпути в коммуну выяснились все подробности несчастья с огурцами. Вот как было дело.

Николка, получив от Джека телеграмму, что борьба с кулачеством признана шефами неудовлетворительной, разволновался и ушел в Чижи. Там он попал как раз на собрание артели «Умная инициатива». Попросил слова.

Рассказал о планах коммуны, о мастерских, похвастался и огурцами, даже пригласил чижовцев зайти в воскресенье в теплицу, посмотреть, как ранние огурцы растут. Все это прошло гладко. Но к концу начал Николка доказывать, что

«Умная инициатива» должна объединиться с «Кулацкой гибелью». Петр Скороходов возражал. Тогда Николка предложил отстранить Петра Скороходова от председательствования. Собрание проголосовало против, даже выкрики начались, что Николка не в свое дело суется и прочее. Таким образом выступление Николки кончилось ничем. Вернее, результаты этого собрания сказались позже.

Ночью, накануне возвращения Джека, кто-то побил кирпичами рамы в теплице. На дворе температура была девять градусов ниже нуля. В теплице никто не ночевал, и поэтому никаких мер вовремя не приняли. А когда пришли утром, то оказалось, что все огурцы померзли. На этом

Николка кончил свой рассказ.

Джек спросил:

– На кого думаешь?

– Ясное дело, кто-нибудь из скороходовских друзей. И

дернул меня черт на собрании рассказать, что огурцы цветут! Ведь уж огурчики со спичку, Яша, были. Во как подгадали, гады, а! На путь террора явно становятся.

– Никого они не запугают, – сказал Джек. – Сейчас следы осмотрим и Боби Снукса пустим. Может, он нам укажет, кто стекла побил. Ведь я пса нарочно на такой случай у Летнего выпросил.

– Так и сделаем, – согласился Николка. – Только ты, Катя, никому не говори, что собака – ищейка.

В коммуне Джека встретили радостно. Но каждый сейчас же с печалью принимался рассказывать повесть о погибших огурцах. Джек махал руками: ладно, мол, знаю.

Его спрашивали, когда он сделает доклад о поездке.

– Завтра, завтра! – кричал Джек. – Сегодня не могу, голова с дороги болит.