Время от времени случайная вспышка выхватывала из темноты то одну, то другую группу великанов – могучие тела тех, кто вырос в Сандерленде, облегала одежда из плотно пригнанных металлических пластинок, на других одежда была кожаная или сотканная из веревок или из тонкой проволоки, смотря по тому, где они жили и чем занимались. Они сидели и стояли среди машин и орудий, таких же мощных, как и они сами; их руки покоились на этих орудиях, и когда свет падал на их лица, видно было, что у всех твердый, решительный взгляд.
Редвуд хотел заговорить – и не мог. И тут горячий отблеск огня на мгновенье озарил лицо его сына… обращенное к нему лицо сына, и в лице этом такая неясность и сила… и тогда отец обрел голос. Стоя над пропастью, он сказал словно бы сыну – и его услышали все:
– Я пришел от Кейтэрема. Он послал меня сообщить вам его условия.
Редвуд-старший чуть помолчал.
– Теперь, когда я вижу вас здесь, всех вместе, я понимаю – это неприемлемые условия; они неприемлемы, но я их принес, потому что хотел видеть всех вас… и моего сына. Я хотел… еще раз увидеть сына…
– Скажите им условия, – напомнил Коссар.
– Вот что предлагает Кейтэрем. Он хочет, чтобы вы ушли отсюда, покинули мир маленьких людей.
– Куда уйти?
– Он сам толком не знает. В каком-нибудь уголке земного шара выделят достаточно места. И вам больше нельзя изготовлять Пищу и нельзя иметь детей. Вы можете прожить свою жизнь по-своему, но больше гигантов не будет.
Он замолчал.
– Это все?
– Да, все.
И стало тихо. Словно сама темнота, окутавшая гигантов, задумчиво глядела на Редвуда.
Кто-то тронул его за локоть, это Коссар предложил ему стул – смешной, точно игрушечный среди всех этих громад. Редвуд сел, скрестил ноги, потом от волнения задрал одну ногу на колено другой и стиснул руками собственный башмак; он чувствовал себя таким маленьким, неловким, нелепо выставленным напоказ.
Потом раздался глубокий голос, и он опять забыл о себе.
– Вы слышали, Братья? – спросил кто-то из темноты.
И другой голос отозвался:
– Слышали.
– Что же мы ответим Кейтэрему?
– Ответим: нет!