Дженни, довольная, что этот вопрос не имеет отношения к ее личным делам, взглянула на свою юную госпожу, чтобы по возможности выяснить, нужно ли говорить правду или лучше о ней умолчать. Не уловив в ее взгляде никакого определенного указания, она последовала своему инстинкту доверенной камеристки и солгала.

– Не думаю, миледи, чтобы это был он, – сказала она так же уверенно, как прочитала бы свой катехизис, – тот был маленький и чернявый собою.

– Ты ослепла, наверное, Дженни, – вмешался майор, –

Генри Мортон красив и высок, и этот молодой человек не кто иной, как он самый.

– У меня достаточно других дел, – сказала Дженни, вскидывая головку, – чтобы рассматривать, какой он там из себя, хотя бы он был тонок, как свечка ценою в грош.

– Великое счастье, – сказала леди Маргарет, – что нам удалось вырваться из рук этого кровожадного фанатика и изувера.

– Вы, сударыня, заблуждаетесь, – сказал лорд Эвендел,

– никто не вправе называть этим словом мистера Мортона, а тем более – мы. Тем, что я жив и что вы в настоящее время не томитесь в плену у действительного фанатика и убийцы, мы обязаны только деятельному человеколюбию и быстрому вмешательству этого молодого джентльмена.

И он подробно рассказал о событиях, с которыми читатель уже знаком, остановившись в особенности на добродетелях Мортона и несколько раз подчеркнув, словно это был его брат, а не соперник, с какою опасностью для себя он оказал ему эту совершенно исключительную услугу.

– Я проявил бы черную неблагодарность, – сказал он в заключение, – если бы позволил себе умолчать о достоинствах человека, которому я обязан двукратным спасением моей жизни.

– Я охотно думал бы о Генри Мортоне только хорошее,

– заявил майор, – но, признавая, что он вел себя в высшей степени благородно и по отношению к вам, и по отношению ко всем нам, я все же не могу примириться с той снисходительностью, с какой ваша честь откосится к его поведению в настоящее время.

– Нужно учитывать, – сказал лорд Эвендел, – что к такому образу действий его отчасти принудили обстоятельства, и я должен добавить, что его взгляды, хотя и не совпадают с моими, тем не менее не могут не внушать уважения. Клеверхауз, которому нельзя отказать в умении сразу распознавать людей, дал вполне правильную оценку его необыкновенным качествам, хотя в оценке его взглядов и принципов он, конечно, проявил суровую предубежденность.

– Вы исключительно быстро распознали его достоинства, – ответил майор. – Он, можно сказать, вырос у меня на глазах, и до этих событий я мог бы сказать много хорошего о его нравственных качествах и добром характере; но что касается его необыкновенных талантов…