Около тысячи двухсот повстанцев, стоявших отдельно от главных сил, несколько в стороне от них, и не подвергнувшихся поэтому кавалерийской атаке, побросали оружие и сдались на милость победителя при приближении герцога

Монмута во главе больших сил пехоты. Этот великодушный вельможа даровал им пощаду, о которой они молили.

Носясь на своем быстром, как вихрь, коне по всему полю битвы, он уговаривал солдат прекратить резню с такой же настойчивостью, с какою недавно увещевал их идти в бой, чтобы добиться победы. Выполняя это гуманное дело, он столкнулся с генералом Дэлзэлом, призывавшим свирепых горцев и волонтеров королевского ополчения показать свою преданность королю и отчизне, заливая пламя мятежа кровью мятежников.

– Вложите шпагу в ножны, я требую этого, генерал! –

воскликнул герцог. – Велите трубить отбой. Довольно кровопролития, пощадите введенных в заблуждение подданных короля!

– Повинуюсь вашей светлости, – сказал старый вояка, вытирая свою окровавленную шпагу и вкладывая её в ножны, – но вместе с тем считаю нужным предупредить, что сделано далеко не все, чтобы устрашить этих бесноватых мятежников. Известно ли вашей светлости, что Бэзил Олифант собрал сельских дворян и состоятельных фермеров с запада и собирается идти на соединение с ними?

– Бэзил Олифант? – переспросил герцог. – Кто он и что собой представляет?

– Ближайший наследник по мужской линии последнего графа Торвуда. Он недоволен правительством потому, что оно отвергло его притязания на имущество, оставленное покойным графом, вопреки порядку наследования, леди

Маргарет Белленден. Я думаю, что он надеется получить от мятежников выскользнувшее из его рук наследство.

– Каковы бы ни были его побуждения, – ответил

Монмут, – ему придется распустить свою банду, так как армия повстанцев разбита наголову и больше собраться не сможет. Итак, кончайте преследование.

– Это дело вашей светлости – приказывать и отвечать за свои приказания, – ответил Дэлзэл и против воли отдал распоряжение прекратить преследование мятежников.

Однако горячий и мстительный Клеверхауз был уже далеко и не слышал сигнала отбоя; он продолжал во главе своих лейб-гвардейцев безостановочное и кровавое преследование повстанцев, разгоняя и рубя всех, кого только ему и его солдатам удавалось настигнуть.

Волна беглецов увлекла с поля боя и Берли и Мортона.

Они попытались оборонять улицы Гамильтона, но пока они силились остановить бегущих и заставить их сражаться, кто-то прострелил Берли правую руку.

– Отсохни рука у того негодяя, кто произвел этот выстрел! – воскликнул Берли, когда палаш, которым он размахивал над головой, беспомощно повис у него сбоку. – Я