– Верно, синьор секретарь. Хотел бы я, чтоб этого не было!

– Его светлость дож и члены Совета не остались глухи к жалобам; с тревогой, подобающей каждому правительству, отечески пекущемуся о своих гражданах, прислушивались они к подобным разговорам. И если тебя так долго оставляли на свободе, то лишь потому, что не хотели поспешным и непроверенным решением запятнать мантию правосудия.

Якопо опустил голову, но ничего не сказал. Однако при этом заявлении на его лице появилась такая ядовитая и многозначительная улыбка, что секретарь тут же уткнулся в бумаги, словно намереваясь хорошенько в них разобраться.

Пусть читатель не возвращается к этой странице с удивлением, когда узнает развязку нашего повествования, ибо и в его времена власти прибегают ко всякого рода тайным и явным махинациям, возможно, лишь не столь жестоким.

– Против тебя имеется сейчас страшное обвинение, Якопо Фронтони, – продолжал секретарь, – и ради спасения жизни граждан Венеции, Тайный Совет сам взялся за это дело. Знал ли ты некоего Антонио Веккио с лагун?

– Синьор, я узнал его хорошо лишь недавно и очень сожалею, что не знал раньше.

– Ты знаешь также, что его тело нашли в заливе?

Якопо вздрогнул и лишь утвердительно кивнул.

Младший член Совета, пораженный этим безмолвным признанием браво, повернулся к своим коллегам; те важно склонили головы в ответ, и немой разговор прекратился.

– Его смерть была причиной большого волнения среди рыбаков и привлекла пристальное внимание Совета.

– Смерть последнего бедняка в Венеции должна заботить властителей, синьор!

– Знаешь ли ты, Якопо, что тебя обвиняют в убийстве рыбака?

– Да, синьор.

– Говорят, ты участвовал в последних гонках и, если бы не этот старый рыбак, взял бы первый приз?

– Все это так и было, синьор.

– Значит, ты не отрицаешь обвинения? – спросил секретарь, не скрывая удивления.

– Ясно одно; если бы не старик, я бы стал победителем.

– И ты этого хотел, Якопо?

– Очень, синьор, от всего сердца, – ответил обвиняемый, впервые проявляя волнение. – Мои товарищи отреклись от меня, а ведь умение владеть веслом – моя гордость с самого детства и до сего дня.

Молодой сенатор снова невольным движением выдал свой интерес и удивление.