Байрон, «Вернер»
Байрон, «Вернер»Тюремщики уже ждали отца Ансельмо и Джельсомину; как только те покинули камеру, ее заперли на ночь. По дороге их никто ни о чем не спросил. Дойдя до конца коридора, ведущего в квартиру смотрителя, монах остановился.
– Найдешь ли ты в своей душе силы, чтобы помочь безвинному? – торжественно спросил он вдруг; очевидно, какая-то важная мысль всецело завладела им.
– Падре!
– – Я хочу знать, так ли сильна твоя любовь, что ты не дрогнешь и в самую трудную минуту? Без такой решимости Якопо неминуемо погибнет.
– Я готова умереть, чтобы спасти его от страданий!
– Подумай хорошенько, дочь моя! Сможешь ли ты позабыть условности, преодолеть застенчивость, свойственную твоему возрасту и положению, и бесстрашно говорить в присутствии грозных сенаторов?
– Да, падре.
Монах восхищенно взглянул на нежную девушку, лицо которой дышало решимостью и любовью, и подал знак следовать за ним.
– Если так, то мы с тобой предстанем перед самыми гордыми и устрашающими людьми на земле, если только нам это удастся, – сказал кармелит. – Мы исполним наш долг перед обеими сторонами – перед угнетателями и угнетенными, – чтобы нашу совесть не отягчил грех равнодушия.