Это значит, что Крыленко утром проиграл в шахматы.

Было известно, что он испытывает органическое отвращение к проигрышам в шахматы и что в таких случаях нет смысла задерживаться в его кабинете. Судьба явно подбрасывала мне неприятность за неприятностью.

Когда я вошёл в кабинет, Крыленко сидел за столом, уткнувшись в какое-то дело. Он кивнул мне головой и спросил:

– Ну, как эти смоленские жулики? Закончили следствие?

– Закончил, – пролепетал я. – Только… Видите ли…

– Ну ладно, – перебил он меня. – Обвинительное заключение готово? Или сначала хотите доложить дело?

– Нечего мне докладывать, нечего! – с отчаянием воскликнул я. – Дело украли!.

– Что?! – Крыленко вскочил с места и выпрямился. –

Как это так – украли?! Что за идиотские шуточки!..

– Это не шуточки… К несчастью, не шуточки… – с трудом выдавил я из себя. – Действительно, украли…

– Где? Когда? Кто? – загрохотал Крыленко. – Да говорите толком.

– В поезде… На обратном пути… Портфель… Под подушкой… Я заснул… – довольно бессвязно стал я объяснять.

Он слушал не садясь и не сводя с меня сердитых глаз. Я

еле стоял на ногах. Потом он сделал несколько шагов по кабинету, что-то бормоча про себя, а затем подошёл ко мне и взял меня за плечо.

– Но дело восстановить можно? – спросил он.

– Трудно. В одном из томов подшиты подлинные документы. Их не восстановишь…

– А-а, чёр-рт! – Он яростно махнул рукой. – Какого дьявола вы взяли дело с собой, а не отправили фельдсвязью?!

– Я хотел поскорее выполнить задание. И чтобы не терять времени…

– Зато вы потеряли дело, мальчишка!.. – закричал

Крыленко и снова зашагал по кабинету, потом опять подошёл ко мне.