каждый цветок в этих гирляндах – крохотная Прекрасная фея. Кто сомневался, что мир прекрасен?

Так началось для Аввакума утро 29 ноября.

Едва успел он закрыть входную дверь, как из складок снежной завесы выскочил Хари – он как будто сидел в мешке из-под муки, такой белый был от снега.

– Пойдем к дядюшке, – предложил он, мигая мокрыми ресницами. Видимо, он долго стоял под снегом. – Какой тебе смысл шататься сейчас по улицам, – продолжал он настаивать, хотя Аввакум и не отказывался. – Тут у нас настоящая зима, а там, в центре, слякоть, противно! И потом имей в виду, я заказал «боцману» на обед такое –

пальчики оближешь!

Аввакум пожал плечами. Соблазнить его необычными блюдами было трудно – он не был гурманом. Но столь необычная настойчивость Хари произвела на него некоторое впечатление – прежде, приглашая его, Хари никогда не был так красноречив.

– Что случилось? – спросил Аввакум, стараясь заглянуть ему в глаза.

– Ничего особенного, – ответил Хари. Он немного помолчал. – В сущности ничего особенного не произошло, но мне кажется, что дядя сегодня почему-то слишком возбужден и все время нервничает. То ли он задачу какую решает, то ли ребус, не знаю, только кричит на всех без исключения: «Потише, не шумите!» Ты ведь знаешь, как он любит повторять эти слова, когда чем-то очень занят. Но сегодня он превзошел самого себя и прямо бесится. Да и «боцман» тоже ходит мрачный, как туча, насупился, сопит.

Они сегодня оба как будто не в своей тарелке с самого утра.

Словом, атмосфера довольно безрадостная. А я пригласил

Марию пообедать вместе с нами, понимаешь?

– Понимаю, – улыбнулся Аввакум.

– Втроем нам будет веселее, – заметил Хари.

Тихо падали снежинки, вальс Штрауса по-прежнему звенел над землей.

– Согласен, – сказал Аввакум. Помолчав, он добавил: –

Ты ступай, а я поднимусь наверх, захвачу аппарат. В такую погоду могут выйти отличные снимки.

На этот раз профессор даже не подал ему руки. Накинув на плечи свой шерстяной шарф, он сидел, скрючившись, в «чудо-кресле», будто сложенная пополам мумия, и неподвижно глядел невидящими глазами куда-то в пространство. На столе перед ним валялись тома энциклопедии, словари, математические справочники и листки исписанной бумаги. Ручка арифмометра остановилась на полуобороте.

– Не могу ли я чем-нибудь вам помочь? – спросил Аввакум. В это мгновение он искренне завидовал ему.

– Потише, не шумите! – ответил профессор, не шелохнувшись, даже не взглянув на него.

Аввакум тихонько прикрыл дверь.