их зову всего на минуту. Кроме того, люди, которых нужно охранять, находятся здесь. – Губы его на секунду сжались, когда он вдруг понял случайную иронию своих слов. – И

поспешите, у нас же не целая ночь впереди. – Он подождал, пока замер в отдалении торопливый топот сапог, и твердо взглянул на Меллори. – Вы удовлетворены?

— Абсолютно. Приношу вам самые искренние извинения, – спокойно сказал Меллори. – Я бы не хотел поступать так с вами, – он глянул на дверь: в комнату вошел Андреа. –

Андреа, спроси у Луки и Панаиса, нет ли телефонного коммутатора в этом блоке? Скажи, чтобы разбили его, если имеется. И трубки пусть все разобьют. – Он улыбнулся. – А

потом скорее возвращайся, чтобы встретить гостей. В делегации встречающих я без тебя буду как без рук.

Турциг проводил глазами широченную спину Андреа.

— Да, капитан Шкода был прав. Мне еще многому нужно научиться, – в его голосе не чувствовалось ни горечи, ни враждебности. – Этот громила меня совершенно одурачил.

— Не вы первый, – заверил немца Меллори. – Он одурачил стольких, что даже я не знаю. . Не вы первый, – повторил он, – но, кажется, вы счастливее всех прежних.

— Потому что я еще жив?

— Потому что вы все еще живы, – повторил Меллори.

Менее чем через десяток минут двое часовых, охранявших ворота, присоединились к своим приятелям в боковой комнатке. Связанные, обезоруженные, с кляпами во рту. Проделана была операция их пленения так бесшумно и умело, с такой стремительностью, что Турциг невольно восхитился, хотя ему самому было отчего приуныть.

Надежно связанный по рукам и ногам, он лежал в углу комнаты. Пока без кляпа.

— Теперь я понимаю, почему английское командование выбрало именно вас, капитан Меллори. Если кто и сможет преуспеть в этой операции, то только вы. Но и вы потерпите крах. Невозможное остается невозможным. И

все-таки ваша команда просто великолепна.

— Перебьемся, – скромно сказал Меллори, последний раз оглядел помещение и улыбнулся Стивенсу. – Ну, готовы вновь отправиться в путешествие, молодой человек?

Или вы считаете, что оно становится слишком однообразным?

— С вами готов куда угодно, сэр, – лежа на носилках, откуда-то добытых хлопотливым Лукой, он счастливо вздохнул. – На этот раз у меня будет первоклассное путешествие, какое и подобает офицеру. Настоящая роскошь.

Мне буквально все равно, куда мы теперь отправимся.

— Говори за себя, – угрюмо оборвал его Миллер: он первым должен был нести тяжелые носилки. Однако умильно изогнутые брови лишали его слова оскорбительного оттенка.

— Вот и хорошо. Отправляемся. И еще одна штука. Где ваша рация, лейтенант Турциг?