Майский жук, лети ко мне, Отец погиб мой на войне, Мать – в Померании, она В земле, мертва и холодна…

Бретель появился в Варшаве усталый и мрачный.

– Кто же остался за вас в Петербурге? – спросил де Еон.

– Мой секретарь Беранже.

– Это вы ловко придумали! После двух сиятельных маркизов, Шетарди и Лопиталя, в такой сложный момент оставить в России, в самом пекле Европы, какого-то Беранже…

Здесь их настиг курьер из Парижа с почтой. Де Еон первым делом вскрыл письмо от Лопиталя: «Я, по правде сказать, мой милый драгунчик, предпочитаю, чтобы вас послали в другую страну, ибо умники говорят, что второе путешествие в Россию всегда опасно…» Де Еон случайно глянул на Бретеля и испугался:

– Что с вами, барон?

Бретель сидел над депешей к нему из Парижа – ни жив ни мертв:

– Случилось непоправимое: Петра уже нет на престоле… Престол перешел к Екатерине…

Бретель заплакал. Де Еон не мешал ему, понимая состояние своего коллеги. Такие просчеты дипломатам не прощаются. Версаль будет ошарашен. Уехать послу в такой момент…

– Позволите? – И де Еон притянул к себе бумаги Бретеля.

Из них он узнал, что Бретелю надлежало срочно вернуться в Петербург, а кавалеру – выехать обратно в Париж. Тяжело вздохнув, де Еон закрыл двери на ключ и сунул его в карман.

– Нас никто не слышит, – сказал он. – Для меня, во всяком случае, вступление на престол Екатерины не явилось неожиданностью. Честолюбие этой немки не знает границ. Но вы-то… Как вы ничего не заметили и не смогли понять целей заговора?

Бретель с размаху хлопнул себя по лбу.

– Вы наказываете свою голову? – ядовито спросил де Еон.

– Какие мы дураки, – ответил Бретель.

– Сударь, простите, но я не люблю сливаться с обществом!

– Я хотел сказать о себе… Я дурак!

– Вот это уже точнее, – согласился де Еон. – Так что же?

– Вы знали в Петербурге пьемонтца Одара?