Руперт, муж мой, перед очами Господа, меня сотворившего, я говорю тебе чистую правду. Я люблю тебя душой и телом. Просто раньше между нами стоял Дик, а теперь он навсегда оставил меня. Я несчастна, ибо не могу быть рядом с тобой, и если ты простишь мне прошлое и вернешься ко мне, ни один мужчина в мире не сможет похвастать лучшей женой, готовой исполнить все его желания. Знаю, что прошу слишком многого, знаю, что я этого не заслужила, знаю также, что прекрасная Меа любит тебя, что она такая же верная и добропорядочная, как и ты. О, Руперт, Руперт, умоляю тебя, только не разбивай мне сердце, не прогоняй меня вновь и не заставляй в одиночестве бродить по пустыне. Ибо я не знаю, что в таком случае будет со мной. Скорее всего, как и другие несчастные существа, я предамся пороку. По крайней мере, мне будет, что вспомнить. Руперт, будь милосерден, если ты сам уповаешь на милосердие, – твоя жена – ибо я полагаю, что сохранила за собой право называть себя ею -

Это письмо произвело на Руперта огромное впечатление, как и рассчитывал его автор. Получив его, он уже пребывал в унынии, а когда прочел, то опечалился еще больше. Его до глубины души тронуло то, как Эдит пыталась оправдаться в его глазах, ее честное и искреннее признание, то, как, разлюбив Дика, она вновь полюбила его, и теперь, как она уверяла – а он почти ей верил – он для нее стал всем на свете. В особенности, его тронуло ее раскаяние.

И все же он не мог не видеть, что почти любой ее аргумент можно легко опровергнуть, приведя в пример Меа, не писавшую никаких писем и не возносившую никаких молитв. Почему ее сердце должно быть разбито? Почему она должна в одиночестве бродить по пустыне, о которой писала Эдит, или, если на то пошло, последовать обычными путями отчаяния? Меа, которая никого не оскорбила и всегда была его ангелом-хранителем.