Покачивается на легкой волне лодка, трется днищем о гальку. «Хр, храпп, хр», — слышится через равные промежутки. Глядит в темный провал неба штабс-капитан Петр Спаре — опытный разведчик из ставки генерала Деникина. «Ишь, чего большевички захотели. Нефть им понадобилась! Десант решили послать. Ну, ну!».

Течет ночь. Спаре думает, что скоро в его руках окажутся все нити от большевистского подполья в Гурьеве, Ракуши, Доссоре и тогда можно будет захлопнуть мышеловку.

«Нефть! Утопить бы их в ней, всех до одного, как утопил того раненого матроса и документы которого взял себе. Всех. — Капитан сжимает кулаки. — И своих дорогих соплеменников, латышей, продавшихся Ленину, тоже раздавить бы, как блох, отплатить им за унижение, за страхи, которые пришлось испытать, за то, что из одного казана приходится есть с этой грязной Киргизией, за отобранные отцовские рыбокоптильни, магазины, за самого отца, погибшего в чека».

Покачивается еле заметно лодка, поскрипывает чуть слышно.

Человек пришел

Человек пришел

Человек пришел, когда лодка, ткнувшись в прибрежный песок на косе, еще покачивалась и гнала от себя волну.

Небольшого роста, медлительный, с рябым добродушным лицом, на котором заметнее всего детской чистоты глаза, он держал в руках обструганную доску и улыбался.

— Это кто же грамотей такой у вас? Всю лодку испакостил. Я природный маляр, Шаповалов Леонтий Тихонович. Меня тут каждый знает. Может, подправить цифирину? Сделаю разлюли-малина.

— Если разлюли-малина, тогда переделывай, подправляй, — вглядываясь в обветренное лицо человека, сказал Избасар.

— И банку кормовую заодно сменю вам, подгнила она у вас, — хитро подмигнул Шаповалов, примерил принесенную доску, обрезал ее с одного края вынутой из-за голенища пилкой, вложил в гнезда вместо вынутой доски, провел по банке рукой и сказал, перейдя почти на шепот:

— Ну, ребятушки, берегите досточку, как глаз, к примеру. Много, в случае чего, она жизней сохранит. Ох, много. Вот тут, — притянул к себе за рукав Избасара, — по табачному крайнему сучку, скажешь Миронычу, чтобы ее надвое развалили. Все у ней там внутри. Понял?

— Понял, Шапал. Не бойся.

— Все будет, как надо, — приподнялся на локтях Мазо и поманил пальцем Шаповалова. — Табачок какой куришь, братишка?

— Некурящий, — подошел к Яну Шаповалов.

— A-а, бывает, которые не курят.

Шагнул ближе и Избасар.

— Про нефть просили тебя узнать, — тихо сказал он и, отыскав в куче сетей берестяной поплавок, вынул из него сперва затычку, затем бумажку. — Тебе Киров велел показать.

Шаповалов стал читать, а когда прочел, с его лица долго не могло исчезнуть радостное волнение, и лицо как бы светилось каждой рябинкой.