— Как вы оказались в Китае? Кто помог вам?

— В те годы было проще. Никаких виз не требовалось. Кто хотел уехать, мог пробраться в Китай с любым попутным караваном.

— Гражданин Газарх, вы опять говорите неправду. Как же вы забыли про одного сотрудника китайского консула?

Газарх опустил глаза и сидел, поглаживая ладонью колено.

— Почему же, я не забыл про того сотрудника, — вздохнул он. — Жить тогда было трудно. Голод, холод, все стоило дорого. В Ташкент часто прибывали караваны из Кашгарии, Кульджи и других соседних областей. С их приездом разгоралась торговля на черном рынке. Спекулянтов больше интересовали не золото и побрякушки, а сукна да ситец: на них выгодно было менять продукты. Однажды им повезло с караваном из Кульджи: хозяин груза умер в дороге. Мы вскрыли мешки, а там оказались вещи. В укромном местечке мы поделили добро меж собой. Среди нас был и тот сотрудник. Так мы познакомились. Он знал наперед о караванах, вышедших из Китая, и заранее предупреждал об этом нужных людей.

— Внесем поправку. Хозяин груза не умер, а был убит вашими «нужными» людьми, и вы знали наперед, что в мешках.

— Я ничего заранее не знал! Говорю, как на духу.

— За что посадили вас в тюрьму китайские власти?

— Я поднакопил немного добра. А кое-кому это, видимо, пришлось не по нутру. Меня оговорили, будто я наживаюсь на спекуляции золотом.

— Вам не делали каких-нибудь предложений, перед тем как выпустить из тюрьмы?

— Не припомню.

— Как же так? Не вы ли согласились с утверждениями, что Советская Россия не устоит перед Гитлером, что, пока не поздно, надо оказывать посильную помощь гитлеровцам, настраивать людей в Синьцзяне против Советов, сеять смуту среди советских граждан, работавших там? Таким образом, вы и вдалеке от нас продолжали борьбу против Советского государства!

— Признаюсь, ошибался.

— Вы сказали, что искупили свои ошибки. Да, в свое время вам оказали снисхождение и освободили от большой ответственности. Советская власть надеялась, что вы поймете гуманность и справедливость нашего строя. Вам заменили расстрел тюрьмой. Но вы не сделали выводов, вы продолжали свои преступления. В Ташкенте занялись контрабандой и связались с иностранной агентурой. Молодостью или незнанием вам уже было не отговориться. Вы должны были ответить за все сполна… А ваша антисоветская деятельность в тяжелые годы войны? И опять наше государство проявило гуманность, разрешило вам вернуться домой. Вернуться и собственными глазами убедиться, какова Советская власть! Можно было, наконец, понять свои ошибки, предубеждения! И утихомириться, пора уже, ан нет, вы опять взялись за свое, за старое… — Новягин включил магнитофон. — Предупреждаю, ваши дальнейшие показания будут записаны на пленку. Повторяю вопрос: вы признаетесь в преступных действиях, направленных против Советского государства?